Воин-Врач IV - Олег Дмитриев
Вторым номером шоу были парни из «Полоцких Волков». Они как-то пронюхали вчера о тайной закрытой тренировке и обступили нас с воеводой, умоляя научить. Ещё б они не пронюхали — половина же из Гнатовых была. Пришлось делиться мячиком и рассказывать правила. А тут как раз и Ставр прискакал на Гарасиме, в прямом смысле, на рысях, и потребовал начать объяснения заново. Долго, в общем, провозились, но эффект был.
А когда на поле с криками полезли иберийские гости, всем скопом, вместе с князем, что, кажется, орал громче всех, и начали с первых минут вытворять с мячом такое, что и Волки диву давались, я вспомнил Чемпионаты СССР шестьдесят четвёртого и семьдесят восьмого годов. Видимо, и Тбилисскому «Динамо» предстояло в этом времени появиться значительно раньше. Гостей, раскрасневшихся, охрипших, с мокрыми от пота усами, трибуны с поля отпускать не хотели ни в какую. И по сверкавшим счастьем глазам и довольным лицам их было предельно ясно: на наш чемпионат они осенью точно приедут.
Стоило только отплыть грузинам, как в Киев потянулись высокие зарубежные гости. Северяне хотели было тоже рвануть из Владимира-Волынского следом за нами, но передумали. Не было у них той привычки к долгим конным переходам по, мягко говоря, очень сильно пересечённой местности. Поэтому все желающие отправились одним караваном по Припяти и Днепру. Дорогих, небывало дорогих гостей встречал, кажется, весь Киев. Новые границы Союза на стенгазете появились на следующее же утро после того, как их начертили на подворье мы с Арчилом, я — с запада, он — с юго-востока. Народ радовался до слёз, уверяя, что теперь-то ещё лучше заживём, как тот говорящий кот из мультфильма, что радовался приезду хозяина. Тому, что князь-батюшка с ближней дружиной появился в городе внезапно, тоже никто не удивился. Ну и что, что с вечера не было, а наутро — вот они? Так Чародей же, что возьмёшь?
Проходя мимо экрана с политинформацией, лидеры сопредельных государств останавливались и вдумчиво изучали матчасть. И то, что «братские» земли тянулись уже до Хвалинского моря, отметили. Пришлось скромно пояснять, что время на месте не стоит, вперёд идёт, и что как только от царя Баграта придёт подтверждение договорённостей — начнём через новых друзей торговать с турками и персами. Феофания, жена Олега Волынского, слушала эти рассказы, кажется, прижав уши, как дикая кошка. Перспективы торговли между заклятыми врагами, русами и сельджуками, вряд ли обрадовали её и наверняка всерьёз опечалили бы её родню, занимавшую не последние места при дворе Романа и Евдокии. Или Евдокии и Романа.
Об этом был отдельный разговор среди заседателей Ставки. Гнат и Ставр одинаково серьёзно отнеслись к поставленным задачам и обещали не подвести. И когда уже через три дня, почти накануне свадьбы, о проделанной работе отчитались, стало ясно — не обманули.
Город цвёл, пах и сиял, грешно сказать, лучше и краше, чем на Пасху. Прошли все службы, бдения и крестные ходы, посетили горожане кладбища-жальники, почтив добрую память и поздравив со светлым праздником предков. Сходили люди по гостям, к родным, друзьям и соседям. Отстучали, в общем, яйца, и празднования православные плавно перетекли в традиционные. Тогда-то и прибыла делегация из Великой Степи.
Точнее, даже не так. Великая Степь прискакала в гости на свадьбу любимой дочери Степного Волка Шарукана и старшего сына великого князя русов, Всеслава Чародея Ак-Бус-Ка́ма, Белого Волка-Шамана, как называли соседнего вождя половцы.
Малую, тысячи на полторы конных лиц, группу самых близких родственников и друзей, Шарукан привёл по правому высокому бе́регу, с того самого взгорка, с какого мы с князем летали на Буране. Хорошо шли, красиво.
Не доходя до нашей «группы встречающих» от бесчисленной желтоволосой волны отделилась самая, видимо, элитная группа, человек на сто-сто пятьдесят.
— Как перезимовали, брат? — громко поприветствовал русского великого князя великий хан.
— Благодарю Богов и Вечное Синее Небо, всё ладно, — ответил Всеслав. — А как твои стойбища и табуны?
— Великий Тенгри не оставил своих детей, очень хорошо зима прошла! Надеюсь, весна и лето выйдут не хуже.
— И не только эти, брат! Сделаем всё, что сможем, чтобы любое время года было добрым для наших народов. И для наших детей!
Хару отрывисто крикнул что-то первым, и всё пространство вокруг задрожало от криков, рёва и визга степняков. Который смело́ рухнувшим из-за наших спин слитным гулом «Любо!». Кто это, интересно, там так ловко сдирижировал? Уж не патриарх ли?
— Верные слова говоришь, брат Всеслав! Любой из нас сделает всё, чтоб дети жили счастливо, — согласился Шарукан, когда затихло эхо над берегом и гостям удалось унять напуганных коней. — Давай оставим позади всё плохое, как и условились. Как подобает мужчине и воину — я признаю ошибку.
Он шевельнул рукой, и из толпы конных сидевший верхом на ослепительной красоты гнедом Байгар вытянул привязанного за ноги к его седлу бедолагу. Всеслав поднял бровь, давая понять, что сюрпризы не очень любил в принципе, а непонятные — в особенности.
— Этот негодяй, подлец и позор своего рода посмел, один из тумена, ослушаться моего слова! — Степной Волк чуть шевельнулся в седле, и его великолепный жеребец переступил так, чтобы хан оказался к своим воинам вполоборота.
— Будто мало было мерзавцу еды и питья, что мы взяли в дорогу! Будто плохо угощали нас жители твоих сёл и городов! Это отребье украло и убило барана твоих людей, брат. С того самого места его тянут по твоей земле, чтоб слезами и кровью вымолил у неё пощаду. Ну, или попривык к ней, пока ещё снаружи.
Так. Судя по еле уловимому блеску узких голубых глаз, эту моральную воспитательную операцию не планировал и сам Шарукан, но, как истинный сын востока и любой, в принципе, ответственный руководитель, упускать лишнего повода и возможности воздействовать на контингент не стал. А теперь ждал, что я подыграю. В духе моей тщательно создаваемой репутации Белого Волка-Шамана. Ну, на́ тогда, братец, принимай…
— Воровать, конечно, очень нехорошо, — начал Всеслав тоном, от которого хотелось зевать. — А в особенности у соседей и родни. Если только вы не
