Ловкач - Ник Перумов

— Армия, — сказал я с абсолютной уверенностью. — Они идут по нашу душу. И скоро будут здесь. Но это… это не те, которые… с которыми я…

— Которых я видела, — слова её словно сами возникли в сознании. — Когда вы… открылись. Когда я вас коснулась. Они не такие, как вы. Были такими, но теперь нет. Я это чувствую. Кто же они?

— Я не знаю, — ответил я со всей искренностью, на какую был способен. — Вы бывали там, Александра? Там, в Астрале?

— Бывала, — отозвалась она еле слышно. — Страшное место. Не место для людей. Там нет ничего, что я… что мне дорого. Ни любви, ни верности, ни жалости, ни сострадания. Ни милости, ни дружбы, ни самоотверженности. Там хуже, чем среди диких зверей. Сильный пожирает, только чтобы стать ешё сильнее и пожирать ещё больше. Зачем? — просто никакого иного пути там нет. Там нет Господа. Туда не приходил Спаситель.

Голос её менялся — даже говорить о таком было ей явно тяжело, я слышал горечь.

— Нам сейчас не до этого, — остановил я её. — Они идут, идут сюда. И я не знаю ни кто они, ни на какой черте они остановятся. Если остановятся вообще.

— Тогда у них, наверное, есть приказ, — сказала она. — А приказ всегда можно переписать.

Я усмехнулся, несмотря ни на что.

— Попробуйте, княжна. Только учтите, что идущие из Разлома приказы себе пишут сами. Чужой кровью.

Получилось красиво, но слишком патетично.

Однако с ней мне хотелось, чтобы выходило именно красиво. Она заслуживала этого.

— Скажите мне своё имя, — произнесла она вдруг. — Настоящее. Хоть одно. Хотя бы как вас звал тот, кого вы помните.

— Нет, — я улыбнулся уголком рта, всё ещё не открывая глаз. — Нет у меня для вас такого подарка.

— Тогда скажите — зачем вы живёте.

Ответ всплыл сам собой, он был тут всё время, я просто его не помнил. Сам ли я приказал себе забыть или мне приказали — неважно. Он был забыт, но лишь на время.

— Чтобы открыть, — я услышал собственный шёпот, как чужой. — У меня — ключ. У вас — дверь.

— Открыть дверь — для чего? — мягко спросила она. — Для тех, кого мы видели? Кто вынырнул из Разлома? Вы всегда так делали?

— Мы?.. — признаюсь, я на миг растерялся.

— Вы ведь не человек, — слова её, сказанные негромким и мелодичным голосом, звучали, словно приговор. — Вы слуга силы… страшной силы. Господь Вседержитель, да сохранит Он нас от вам подобных… Но… — она собралась с духом, — вы, именно вы, поднимались ли вы когда-либо из той бездны в Астрале?..

— Нет, — ответил я моментально.

И здесь я был полностью, абсолютно уверен.

Слуги Лигуора никогда не оказывались рядом с Разломом. Я бы знал. Более того, сила, истекающая из него, не зря обращала в своеобразный камень тех, кто пытался зачерпнуть слишком много. И никогда, никто ещё из моих соратников не облачался в такую броню — просто не было необходимости. Мы сражались с магами, защитниками обречённых городов и миров, а там подобных доспехов не требовалось.

— То есть другие, совсем другие… — шептала она. — И вы не знаете ни кто они, ни чего хотят; впрочем, вы не знаете даже того, чего хотите вы сами.

В горле у меня пересохло. Я никогда раньше не задавался подобными вопросами. Да, я увидел своих соратников чудовищами. Да, я… усомнился. Но сомнение не означает понимания.

— Я видела ещё… — она чуть заколебалась. — Я видела город. Битву. Простите… я не хотела… но, когда заплоты стали рушиться, я уже не могла…

Понятно. Она увидала мой последний бой.

— Я видела девушку… — еле слышно проговорила Александра. — Кажется, она была… она защищала… кого-то…

Как удивительно аккуратно она подбирала слова и тон, стараясь, кажется, даже мыслями не коснуться неверных, неточных выражений.

— Она защищала раненого соратника, — у меня слова получились механические, неживые.

— И свой город, — княжна не осуждала.

Она понимала и просто произносила вслух.

— И свой город, — согласился я.

— И случилось что-то ещё, — осторожно нажала она.

Да. Случилось. Когда я вспомнил её последние слова. И понял, что она идёт ко мне. Идёт неизбежно. Неведомо как, но идёт. Идёт от самых ворот того города. Та, что шептала сквозь кровь: «Найду». Она найдёт, конечно. Миры умеют сводить счёты, если им помочь.

— У неё — нож, — выговорил я.

— У «неё»? — она наклонилась ближе. — О ком вы?

Я открыл глаза.

— О той, кого вы увидели. Маленькая, смешная, в рваной тунике. С глазами, в которых — огонь, такой, каким и вы бы не рискнули разить. Она знает, кто я. И я знаю, что она идёт.

— Откуда?

— Оттуда, где я был богом, — я пересохшими губами коснулся края стакана. — И где меня убедили, что гниль с плесенью — это хорошо.

Мы оба замерли.

Мир снова качнулся, и на этот раз меня в самом деле снесло. Я потерял ориентацию, всю комнату словно резко повернули набок. Скатерть дернулась, с белого пиона в вазе упал один лепесток, но и он не долетел до столешницы, повиснув в воздухе. Отмерявшие мировое время часы словно запнулись, их чуть-чуть заело, и в глухой ватной тишине я увидел.

Их шла целая колонна. И одновременно в голове моей заговорили холодные, чёткие, спокойные голоса:

«Брат, всё ли готово? Ты подал сигнал, брат, и мы пришли. Брат, готова ли Завязь? Готов ли Узел? Мы пришли за ним, мы сметём его!..»

Эта часть моей памяти, похоже, не ожила. Александра не добралась до неё, у неё просто не хватало времени как следует разобраться во всех запорах и стенах, возведённых там, в воспоминаниях и знаниях меня прежнего.

«Пришли за ним»? Пришли за Узлом? «Сметём?» А при чём тут Завязь?..

Александра порывисто обхватила мою голову руками, вновь прижала пальцы к вискам, но теперь отнюдь не ласково — сильно, плотно, словно стараясь принять, перехватить всё, что сейчас творилось у меня в сознании.