Голодный мир - Андрей Михайлович Подшибякин
Во входную дверь звякнули короткой трелью – словно в звонок уверенно ткнулся чей-то толстый палец.
– Открываем, полиция, – донеслось с лестничной клетки.
21
Владлен не столько успокоился, сколько впал в оцепенение, всё дальнейшее воспринимая как происходящее с кем-то другим; сам же он был молчаливым наблюдателем разворачивающейся катастрофы.
Вот он открывает входную дверь. Вот безучастно рассматривает полицейских: дядьку постарше с моржовыми усами и неприятного, цепкого старлея. Вот издает неопределенные звуки в ответ на вопросы, которых не понимает.
– Во-о-от! – донеслось из-за полицейских спин. – Я же вам говорила, что он наркоман. А вы ложными вызовами пугали!
Октябрина Алексеевна торжествовала – и, как только что понял Влад, уже не в первый раз пыталась натравить на него полицию. Блин, ну почему именно сегодня это у нее получилось!..
Усатый приблизился вплотную, задрал голову и втянул воздух, как хищный зверь.
– Да, Владлен Михалыч, марихуанка чувствуется, ощущается, – последнее слово полицейский почти пропел.
Цепкий молчал.
Влад с досадой подумал, что из-за мерзотной бабки и затянуться-то толком не успел – ничего такого от него ощущаться не могло. Вот пальцы – те да, скорее всего, воняли из-за манипуляций с косяком. Да как же он так встрял, а…
– Мы зайдем? – задал старлей риторический вопрос, проталкивая Влада в квартиру поглубже.
Усатый тиснулся было следом, но бабка схватила его за рукав:
– Я понятой буду! Не спится всё равно, суставы ломит по сырости этой проклятущей.
Усатый – судя по погонам, майор, – отдернулся.
– Чайку идите попейте, гражданка Перфильева. Мы пригласим по необходимости.
– Но…
– Гражданка Перфильева!
Бабка злобно фыркнула и скрылась в лифте – вызвать его никто другой не успел, и кабина ждала прямо здесь, на этаже.
Владлен понял, что сейчас у него будут вымогать деньги, и немного пришел в себя. Нежданные крипто-заработки он почти не тратил – уж за один косячок как-нибудь рассчитается! Он отмер и отошел на несколько шагов вглубь коридора. Вести ментов на кухню очень не хотелось – вдруг заметят пятна на полу; с этими сказки про знакомого мясника по-любому не прокатят.
Гостям, разумеется, было наплевать, чего ему хочется или не хочется. Усатый без приглашения вдвинулся в кухню и опустился на раскладной стул. Старлей остался стоять в дверном проеме.
– Ну, Владлен Михалыч, рассказывайте, – совсем не страшно, по-домашнему заговорил майор.
Влад затараторил. Всё это было, безусловно, какой-то ошибкой. Никакой марихуаны он сроду не курил, а так просто, высунулся сделать затяжку обычной сигаретой; он, конечно, понимает, что это тоже запрещено, но готов понести заслуженное наказание. Что уж там привиделось бабке, он не знает – она его сразу невзлюбила. Так что, получается, наряд приехал напрасно, но он готов компенсировать неудобство.
(Посреди монолога Влад вдруг сообразил, что не запомнил имен полицейских – они еще в дверях представились по всей форме, но в своем оглушенном состоянии он эту информацию не зафиксировал.)
Усатый слушал молча, иногда поощрительно кивая; Влад решил, что это хороший знак. Старлей, правда, как-то подозрительно похмыкивал, но он тут явно никаких решений не принимал – сконцентрироваться нужно было на старшем по званию.
Когда Влад сказал всё, что хотел сказать, и многое из того, чего говорить не собирался, он пошел на второй круг – умолкать было страшно. Так было ощущение, что он контролирует ситуацию и вот-вот из нее выпутается.
– Уважаемый, – прервал старлей.
Владлен осекся на полуслове.
– Уважаемый, взятка должностному лицу при исполнении – уголовно наказуемое деяние.
Это полицейское кокетство Влад неплохо знал по случаям, когда у него проверяли регистрацию (срок которой давно истек, а идти стоять в очередях с гастерами в учреждение-аббревиатуру в жопе мира очень не хотелось). Деяние было уголовно наказуемым с обеих, так сказать, сторон, но это не мешало ментам регулярно складывать купюры во внутренние карманы.
Он начал было оправдываться, но теперь к беседе подключился усатый.
– Ну что ж ты, Николай Ильич, на молодого человека накинулся. Сразу «деяние» да «уголовка»!.. Мы же не архаровцы с тобой какие-то, не оборотни в погонах…
Влад сообразил, что диалоги такого рода у его ночных гостей давно расписаны по ролям и отработаны месяцами, если не годами, парных выступлений. В подтверждение этой мысли старлей Николай Ильич гладко подхватил:
– Виноват, товарищ майор. Уважаемый, собираемся, проедем на освидетельствование. Эксперты разберутся.
Вот это был уже очень, очень плохой поворот событий – дудка даже в крохотных количествах определялась в моче на счет раз-два, и грозило это самыми неприятными последствиями.
– А может, ну, как-то без освидетельствования? – последнее слово далось Владу с трудом; он несколько раз сбивался и начинал говорить его с начала.
– Может, и без него, – легко согласился усатый. – Но тут, Владлен Михалыч, ситуация такая. Экспертиза экспертизой, но мы не можем исключать, что ты не только сам употребляешь, но и хранишь. А то и, так сказать, торгуешь. Николай Ильич, как там они это называют?
– Закладки, – донеслось от дверей.
Усатый театрально нахмурился и покачал головой.
– Закладки… Чего только не придумают, да? Закладки в книжках должны быть, а не с этим… зельем.
Влад стоял столбом посреди кухни и не знал, что сказать и куда деть руки, – не придумал ничего лучшего, чем опустить их по швам, как по стойке «смирно». В висках оглушительно стучало.
– Но в любом случае попал ты, Владлен Михалыч, как хуй в рукомойник, – неожиданное ругательство получилось у майора естественно, гладко. – По наркоманам усиление сейчас, МВД разнарядку спустило. Так что если бы и хотели мы с тобой полюбовно расстаться, то не получится. Да и Николай Ильич у нас в старлеях засиделся, не дают капитанское никак, веришь, нет?
– Скоро дадут, – буркнул Николай Ильич.
– Конечно, дадут! Куда они денутся! Смотри, какого оприходовали. Нам сейчас с тобой Владлен Михалыч покажет, где вещества прячет, потом поставщиков своих сдаст, потом покупателей. Тут, гляди, не только звание – еще к премии представят. А то и к государственной награде!
Усатый хлопнул себя по обтянутым форменными брюками ляжкам и раздельно, как Санта-Клаус в рекламе кока-колы, засмеялся: «Хо! Хо! Хо!».
Понимание того, что́
