Простой сложный разговор. Модель легкого и эффективного общения - Элисон Вуд Брукс

Тем не менее колебания Раджа нельзя назвать совсем уж необоснованными. Чтобы подставить третий стул, требуется определенная чуткость и умение читать комнату, а от остальных требуется доброжелательность, чтобы принять нового члена группы. На самом деле, как только Радж подсел к собеседникам, разговор в группе заметно изменился — и правила координационной игры существенно усложнились.

Шум и гам

Пара — простейшая единица разговора, и ее легче всего анализировать, именно поэтому наука общения в основном фокусируется на мелкомасштабных беседах à deux. Но в реальности мы постоянно участвуем в разговорах с тремя и более собеседниками. Когда нас приглашают в гости. Когда друзья собираются в шумном баре. На рабочих встречах. В книжных клубах. На дискуссиях в классе. На холостяцких вечеринках. На перекуре. На семейном ужине. В перерывах между таймами. Когда вас подвозят на машине. На репетиции группы. И снова на рабочих собраниях. На семейном празднике в подвале одного из домов Детройта (подробнее об этом позже).

Групповые разговоры сильно отличаются от диалогов. С одной стороны, они полны возможностей. Как получилось у Раджа на вечеринках, появление новых людей в группе может стать глотком свежего воздуха, привнося новые истории, шутки, темы и информацию. Энергия, исходящая от множества собеседников, часто превосходит энергию, которую создает даже самая активная пара.

Но, несмотря на все эти преимущества, во многих отношениях группы — это кошмар[252]. По мере увеличения размера группы от пары до трио, от малых групп до шести-восьми человек и очень больших собраний возрастает вероятность того, что мотивы, предпочтения, решения и обратная связь собеседников будут противоречить друг другу. Один участник может быть вовлечен в процесс, а другой в этот момент находится в замешательстве. Одним хочется шутить, а другие предельно серьезны. Ответив одному собеседнику, вы рискуете проигнорировать, оскорбить или наскучить другому.

Количество потенциальных координационных проблем растет экспоненциально в соответствии с количеством людей в группе, как и количество отдельных связей, один на один. Если в группе четыре человека, то между ними получается шесть уникальных связей; если пять собеседников, то десять уникальных связей; если восемь собеседников, то двадцать восемь и так далее[253]. Следовательно, координационные решения становятся экспоненциально более сложными, и это касается всех аспектов — от управления темой и вопросов до легкости и доброты. Даже простой вопрос «Кто будет говорить следующим?» становится довольно обременительным, когда собирается много людей.

В хорошей беседе[254] участники не перебивают друг друга и не молчат слишком долго между репликами. Диалогическая очередность[255] речи относительно проста: сначала говорит один человек, затем — другой. Но в многолюдной компании совершенно неясно, кто должен высказаться следующим. Иногда тот, кто говорит, сам выбирает, кому передать слово, порой используя явные сигналы, например вопросы, но чаще предпочитая сигналы менее заметные, такие как зрительный контакт[256]. Но кого выбрать? Того, кто говорил меньше всех, или того, кому есть что сказать по теме, или того, кто больше всего нравится оратору, или кого-то другого? Принимаются такие решения на ходу, и выбор может воодушевить или оскорбить других членов группы. Тем временем ожидающим участникам беседы иногда приходится бороться друг с другом за слово, или, наоборот, их могут попросить высказаться совершенно неожиданно, без предупреждения. По сравнению с парами, в группах гораздо больше перекрестных разговоров[257], а также чаще возникают паузы, пока люди размышляют, чья теперь очередь высказаться.

Более того, с увеличением размера группы эфирное время (общую продолжительность времени, отведенного для обсуждения той или иной темы в данной группе) приходится распределять между большим количеством людей. Теоретически это должно означать, что каждый участник говорит реже и меньше. Но группы обычно не распределяют эфирное время поровну. Напротив, чем больше группа, тем меньше людей[258] претендует на значительную долю эфирного времени, из-за чего более тихим членам группы может казаться, что их вытесняют из разговора.

Распределение эфирного времени, соблюдение очередности, управление темами, прочие бесчисленные координационные проблемы — от трудностей групповых разговоров голова идет кругом. Например, в группах из трех и более человек всегда есть аудитория. Практически невозможно установить глубокую связь с каким-то одним членом группы, пока остальные наблюдают за происходящим. Чем обширнее аудитория, тем больше неуверенность в том, как будут восприняты ваши слова и идеи каждым слушателем. Существуют негласные нормы касательно того, что приемлемо и неприемлемо (какие темы уместны и идеальны, что следует говорить по каждой теме, какие личные детали можно раскрыть или держать в секрете, какие типы языка или особенности подачи допустимы), и группа обычно не обсуждает открыто, что это за нормы или какими они должны быть. Поэтому чем больше собеседников, тем чаще приходится читать мысли, а значит, больше гадать и рисковать.

Эти проблемы применимы ко всем видам групповых бесед, независимо от контекста. Например, очень соблазнительно думать, что официальные рабочие собрания радикально отличаются от нерабочих разговоров, таких как будничные посиделки с друзьями. Но большинство групповых разговоров не делятся на рабочие и нерабочие. Новогодняя вечеринка в офисе считается рабочим или нерабочим мероприятием? А когда вы идете пропустить по стаканчику в баре с коллегами по работе? А у вас дома? Что, если вы пригласите в гости своего сурового босса? Что, если на нем будут рваные джинсы, а не привычный шерстяной костюм? А если соберутся ваши друзья по колледжу, которые могут помочь вам найти новую работу? А что, если на семейном празднике во время разговора внезапно родится вполне перспективная коммерческая идея? Большинство наших разговоров нельзя назвать однозначно рабочими или нерабочими, официальными или будничными, они представляют собой нечто среднее, и, как мы уже видели, тон любого разговора может меняться, плавно возвращаясь к тем или иным темам и переключаясь на новые.

Тайная иерархия повсюду

Один из многих факторов, которые меняются во время группового общения, — статус. В каждой группе существует своя иерархия статусов, невидимый внутренний рейтинг членов группы. Социологи определяют статус как уважение и престиж, которыми мы пользуемся в глазах других людей. Человеческий разум автоматически воспринимает признаки статуса, даже если нет официального ранжирования наподобие кастовой системы в Индии или формальной вертикали власти в компании. В армии статусная иерархия может определяться не только формальным рангом членов группы (офицер, командир, солдат), но и длительностью службы, опытом выполнения конкретных задач, физическими данными и тем,