Охота на электроовец. Большая книга искусственного интеллекта - Сергей Сергеевич Марков

Я работала. Я вся была там.

Не погибшая в борьбе, подобно рыбе.

Этого не вынести — я хочу сказать — мы пропали.

Я хочу стрясти эту смерть, но она уже

вышла: и это можно вынести. Но по обычной цене.

Этот мир сильно потряс меня.

Ив Кософски Седжвик, пер. С. Маркова

Сергей Марков

Охота на электроовец

Большая книга искусственного интеллекта

Том 2

5 Предвестники весны искусственного интеллекта

Весною, когда земля оттает, люди тоже как будто становятся мягче.

Максим Горький. Пожар

В 1984 г. темой публичных дебатов, организованных на общем собрании Американской ассоциации искусственного интеллекта (American Association of Artificial Intelligence, AAAI, ныне известной как Ассоциация по развитию искусственного интеллекта, Association for the Advancement of Artificial Intelligence, AAAI), стала «зима искусственного интеллекта» (AI winter). Этот термин, отсылающий к активно обсуждавшейся в 1980-е гг. идее ядерной зимы, обозначает период сокращения финансирования и снижения интереса общества к исследованиям в области искусственного интеллекта. Цепочка событий, приводящая к наступлению зимы, начинается с роста пессимизма в профессиональном сообществе, за этим следует волна пессимистических материалов в прессе, затем происходит заметное сокращение финансирования, после чего резко снижается количество фундаментальных исследований.

На этих дебатах Роджер Шанк предупредил бизнес-сообщество о важной проблеме. Согласно его мнению, подкреплённому беседами с учёными, менеджерами и чиновниками, в отрасль устремились большие деньги, притом что хороших специалистов в сфере ИИ не так уж и много. Как следствие, компании часто нанимают сотрудников, знакомых с ИИ лишь по книгам. Ввиду этого через некоторое время окажется, что ожидания компаний не оправдались, что приведёт к разочарованию бизнеса в ИИ. Начавшийся спустя три года кризис некоторые исследователи склонны считать воплощением в жизнь предупреждений[1317] Шанка и Минского[1318].

В конечном счёте непосредственные эффекты зимы ИИ связаны в первую очередь с изменением в восприятии людей, принимающих решения о распределении средств на исследования и разработку, а именно правительственных чиновников и венчурных инвесторов[1319]. Несмотря на взлёт и падение репутации ИИ как области исследований, мы наблюдаем создание и развитие в её пределах новых и востребованных технологий. Родни Брукс в 2002 году заметил, что «существует этот глупый миф о том, что ИИ провалился, но ИИ каждую секунду находится вокруг вас». В том же духе высказался и Реймонд Курцвейл в 2005 году: «Многие наблюдатели всё ещё считают, что зима ИИ была концом истории и с тех пор область ИИ ничего не создала. Тем не менее сегодня в инфраструктуру каждой отрасли основательно встроены многие тысячи приложений ИИ, большинство из которых были исследовательскими проектами 10–15 лет назад»[1320].

Несмотря на то что термин «зима ИИ» активно используется и сегодня, не существует единой точки зрения относительно того, какие именно периоды и эпизоды в развитии отрасли следует считать полноценными зимами, «малыми зимами» и вообще существенными и системными явлениями. Похолодание часто не было глобальным и затрагивало лишь отдельные страны, сферы исследований и подходы.

Например, в 1973 г. по заказу британского Совета по научным и инженерным исследованиям математик Джеймс Лайтхилл подготовил отчёт «Искусственный интеллект: общий обзор» (Artificial Intelligence: A General Survey), известный также под названием «Отчёт Лайтхилла», в котором давались крайне пессимистичные прогнозы в отношении основных направлений исследований в области искусственного интеллекта[1321]. Отчёт широко обсуждался в средствах массовой информации, в частности на телеканале Би-би-си состоялись полуторачасовые дебаты с участием Лайтхилла, Мичи и Маккарти.

Основываясь на результатах отчёта, британское правительство прекратило финансирование большинства университетских исследовательских программ, сохранив их лишь в двух университетах[1322]. Безусловно, отчёт Лайтхилла и события вокруг него нанесли серьёзный удар по британским исследованиям в области ИИ, однако он лишь косвенно отразился на финансировании исследований в других странах. В тех же США, как было отмечено ранее, похолодание наступило за несколько лет до описываемых событий. Кроме того, каким бы пессимистичным по духу ни был отчёт Лайтхилла, он в первую очередь концентрировал свою критику на перспективах в области машинного перевода и робототехники, давая при этом скорее положительные оценки перспективам в области моделирования нейрофизиологических и психических процессов, то есть в большей мере работал против сторонников символьного подхода, обходя коннекционизм стороною.

Исследователи сегодня более-менее сходятся в том, что полноценной зимой можно называть период, начавшийся с принятия поправки Мэнсфилда (1969) (по другой версии — с выхода отчёта Лайтхилла в 1973 г.[1323]) и завершившийся в 1983 г., когда в ответ на старт японского проекта по созданию компьютеров пятого поколения[1324] правительство Великобритании «распечатало» военный бюджет и запустило программу Alvey. Названная в честь своего идейного вдохновителя Джона Элвея, старшего директора по технологиям компании British Telecom, программа сосредоточивала основной фокус на развитии следующих направлений: СБИС-технологии, архитектура систем (для параллельной обработки), разработка программного обеспечения, человеко-машинные интерфейсы (включая обработку естественного языка) и интеллектуальные системы, основанные на знаниях (Intelligent Knowledge-Based Systems, IKBS). Последнее и отчасти предпоследнее направления традиционно относятся к отрасли ИИ[1325].

Разработки в рамках программы Alvey были тесно увязаны с усилиями DARPA, запустившего аналогичный проект под названием «Стратегическая компьютерная инициатива» (Strategic Computing Initiative, SCI)[1326]. Впрочем, праздник продлился недолго. В 1987 г. Бюро технологий обработки информации (Information Processing Technology Office, IPTO) DARPA возглавил Джейкоб Шварц, который резко сократил финансирование исследований в области искусственного интеллекта.

Шварц сравнивал стратегию DARPA с поведением пловца, упорно плывущего к поставленной цели, невзирая на волны и течения. Он считал, что вместо этого DARPA нужно двигаться с изяществом сёрфера — дождаться большой волны, чтобы, оседлав её, двигаться к той же цели, но не затрачивая чрезмерных усилий. По мнению Шварца, в долгосрочной перспективе искусственный интеллект являлся многообещающим направлением, но время подъёма его волны ещё не пришло. Поэтому Шварц отказался от поддержки SCI и резко сократил финансирование ряда исследовательских центров, занимавшихся ИИ и робототехникой. Именно с политикой Шварца нередко связывают наступление очередной «глубокой зимы ИИ», но реальность, вероятно, как всегда несколько сложнее. Шварц в действительности скептически относился к экспертным системам: по его мнению, они были просто «умным программированием». Но в то же время он проявлял большой интерес к нейронным сетям и оказал финансовую поддержку возрождающемуся коннекционизму[1327].

Хотя ряд проектов в области ИИ, осуществлённых во время этой кратковременной оттепели, следует признать