Сердце его в Эдирне - YeliangHua

— Султан Мехмед Хан, — послышалось вдруг снова, и в следующее мгновение его, полуслепого от слёз и замёрзшего, окутало волной тепла и ароматом чужой близости, — вы ведь сами так простудитесь. Прошу вас…

Мехмед беспомощно уставился на пунцовое от смущения лицо Раду, который навязчиво пытался закутать его в свой тёплый плащ. Тот упорно не застёгивался на его плечах, так что принцу приходилось обнимать султана, чтобы хоть как-то его удержать. Худые руки стягивали капюшон, а сам Раду склонялся к Мехмеду так низко, что разделяло их не более нескольких сантиметров.

— Прошу вас, — снова повторил Раду, хмурясь, — в саду холодно…

— Раду, — Мехмед был настолько ошеломлён происходящим, что на секунду всё, о чём он думал прежде, вылетело у него из головы, — зачем ты вернулся?

Он не верил тому, что видел. Лицо Раду находилось так близко, что его тёрпко-сладкое дыхание щекотало его щёку, а растрёпанные влажные волосы принца падали ему на глаза. Раду суетился так, словно Мехмед не был сам в состоянии о себе позаботиться.

— По-вашему, я должен был вас здесь оставить?!

Мехмед промолчал. По сути, Раду действительно оставил его несколько минут назад — и это было определённо к лучшему для них обоих.

— Раду… — Мехмед перехватил ладони Раду своими, останавливая беспорядочные попытки принца закрепить на нём плащ, — ты ведь всё понял. Зачем ты вернулся?

— Я обязательно должен это говорить?! — принц попытался отстраниться, но Мехмед удерживал его руки в своих достаточно крепко. Холод его пальцев постепенно сменялся жаром. Он продолжал вопросительно смотреть на Раду, а потому принц больше не имел возможности отступить.

— Да, я всё понял, — вздохнул Раду, закрывая глаза. — Вы — Авни. Это вы мне писали. Я не знаю, зачем и как… но…

— Ты знаешь, — оборвал его Мехмед. — Разве не очевидно?

— Но… зачем? — Раду смущённо прикусил губу.

— Разве возможно объяснить чувства? — Мехмед вздохнул. — Что скажешь ты теперь, зная, что это я схожу по тебе с ума? Ты ничем мне не обязан и свободен отвергнуть меня. Я не собираюсь становиться твоим любовником, но всё, что я писал тебе — правда.

Раду снова попытался отступить, и на этот раз Мехмед разжал пальцы, выпуская руки принца из своих. В одно мгновение там, где прежде было тепло, оказалась лишь холодная пустота.

— Я не… я… — Раду тряхнул головой, а затем снова взглянул на Мехмеда в каком-то неописуемом отчаянии. — Я не стал бы отвергать тебя.

Примечание к части

P.S. По ходу, атмосферный миник выходит не миником

Часть 7

…Слова вырвались раньше, чем Раду сумел себя остановить. Мехмед продолжал изумлённо глядеть на принца, как если бы до конца не понимал, не ослышался ли. Казалось, он позабыл всё, что собирался сказать до этого. Раду и сам был оглушён своим наивным признанием, и теперь, когда до него самого начало доходить, насколько абсурдным было его поведение, он испытал настоящий ужас.

— Я хотел сказать, что никогда бы не оставил султана, — попытался он спасти ситуацию. Но прозвучало это едва ли не так же глупо и самонадеянно, как и прошлое его громкое заявление. Его коробило от невозможности передать свои чувства: он не был ни поэтом, ни оратором. При всей начитанности, он был неумел в риторике, и едва ли мог надеяться быть понятым правильно. Он даже не был уверен, что сам понимает себя. Был ли его порыв продиктован сочувствием, или чем-то совершенно другим? Действительно ли стихи, написанные Мехмедом, значили для него так много?

Что, если всё это было просто игрой?

Однако почему-то он не верил этому.

Все предупреждали его о том, что Мехмеда следовало опасаться, однако сейчас в этом саду перед ним был вовсе не султан, известный своими интригами и непредсказуемым нравом. Вероятно, Мехмед был не лучшим человеком, однако в эти мгновения он был ближе Раду, чем кто-либо.

Разве не Раду точно так же лежал на траве в этом же саду в ночь их первой встречи, раздумывая о том, как поскорее покончить со своим пленом?

Мысль о том, что Мехмед, вероятно, сам не знал, зачем так себя вёл, почти в точности поворяя ту ночь, заставила сердце Раду сжаться сильней. Меньше всего он думал о том, какими последствиями может обернуться для него этот безрассудный порыв. Когда же разум наконец угнался за чувствами, Раду более не знал, что натворил. Сердце его обрывалось в предчувствии беды.

Мехмед продолжал молчаливо изучать его, однако взгляд более не ощущался сколько-либо жадным. Скорее, он словно пытался разглядеть в Раду некий ответ на свой неозвученный вопрос.

— Это невозможно для нас, — наконец, сказал он, отступая на шаг назад. Глаза его всё ещё упирались в лицо принца, но в них была лишь холодная решимость. — Есть обязательства, которые никто из нас не волен нарушить. Поверь, тебе это и не нужно.

— Не нужно?.. — Раду нахмурился, силясь понять, о чём говорит этот человек. Разве не Мехмед писал, как тягостно ждал его, и как жаждало его сердце любви?..

— Вот именно. Ты совсем молод, Раду, и едва ли твои чувства ко мне глубоки… если вообще есть.

— Султан старше меня всего на шесть лет, и судит о моих чувствах?.. — выпалил Раду, и лишь затем осознал, насколько его слова были оскорбительными. Он побледнел.

Мехмед вздохнул, печально качая головой. Однако то, с какой силой он продолжал удерживать плащ, сжимая его полы до хруста суставов, говорило вовсе не о расслабленности. По какой-то причине то, что он говорил, и чувства на его лице совершенно не вязались с тем, как напряжено было его тело. Что именно в себе Мехмед пытался так отчаянно сдержать?

Раду ужасало, насколько странным и непоследовательным был султан. Казалось, чем больше он узнаёт его, тем больше становится понятно, насколько же мало кто-либо знает Мехмеда. Неудивительно, что он сам с трудом поверил, что Мехмед написал ему те любовные газели.

Он понятия не имел, о чём сейчас думал этот человек: неужели действительно пытался удержать дистанцию? Было ли это его попыткой