Оставь мне музыку! - Мира Ризман

Всё было не так! Абсолютно всё! И злые слёзы безжалостно жгли глаза, а ногти в зажатых кулаках до боли впивались в кожу. Однако возразить было нечем! Как и в чём-то обвинить его. Только себя. Осознание этого факта грозило вот-вот прорваться истерикой, и лишь присутствие Кирэя сдерживало. Она никогда не унизится до слёз перед ним!

— Если больше нет вопросов, будь любезна одеться, — Голос Кирэя стал снисходительным. — Твоё алое платье ждёт тебя в ванной комнате.

Вирджин закусила губу, чтобы не простонать от отчаяния. Алое платье следовало надевать после первой ночи и носить его целый день, демонстрируя всем своё новое положение. Обычай совершенно варварский, но, на удивление, омэйю нашли его весьма привлекательным и превратили в традицию. Впрочем, большинство девушек даже гордились, надевая красные одежды, тогда как Вирджин предпочла бы дойти до гарема вот так, завёрнутой в покрывало, вместо того, чтобы вновь наряжаться в изысканное кружевное творение Аи. Но Кирэй ни за что не выпустит её из своих комнат голой, в этом можно было даже не сомневаться!

Алое чудо пылилось в шкафу ещё с лета, дожидаясь своего часа. Лёгкое, воздушное и милое. Несмотря на яркость ткани, оно невероятно шло к её волосам, не затмевая, а наоборот, подчёркивая их насыщенный цвет. Но Вирджин не в силах была оценить всю красоту платья, напротив, она его возненавидела ещё до того, как увидела. И хотя это всего лишь искусно сшитый кусок ткани, именно ему досталось всё негодование и горечь.

— И что мне теперь делать? — глотая слёзы, спрашивала своё отражение Вирджин, яростно расправляя украшенный розочками воротник. Но ответа не находила. Сознание металось, множа сотни вопросов. Будет ли ещё какое-то наказание, или Кирэй удовольствуется тем, что уже получил? И как она могла так ошибиться? Вирджин была абсолютно уверена, что безумное послание приведёт её на скамью подсудимых. Ни один из омэйю не стерпел бы подобного оскорбления! А уж гордый Кирэй и подавно! Ведь раньше он срывался от всякой ерунды, а теперь… только усмехается. Ещё и напевает что-то, будто на него снизошло вдохновение! Или это особый способ издевательства?

Вирджин поспешно стёрла горячие слёзы, хотя это и было бессмысленно. Глаза и щёки пылали, выдавая её слабость. Как некстати! Вирджин нервно умылась холодной водой, надеясь убрать красноту, но результат вышел посредственный. Пришлось распустить волосы, чтобы хоть как-то спрятать заплаканное лицо. Предчувствуя, что это может вызвать очередное осуждение Кирэя (не зря же Фрая постоянно твердила, что у леди должна быть причёска), Вирджин шмыгнула за дверь, мечтая выбраться из его покоев незамеченной. Она даже сняла алые туфли, прилагавшиеся к платью, чтобы не выдать себя стуком каблуков. И у неё почти получилось, крадучись на цыпочках она успела достигнуть главных дверей, как за спиной раздалось:

— Постой!

Вирджин разочарованно замерла на месте, но и не подумала повернуться к Кирэю лицом. Предпочла слушать его шаги. Приближающиеся и вальяжные. А потом её взгляд уткнулся в обнажённую мужскую грудь, показавшуюся в расстёгнутой наполовину рубашке. Вид невольно смутил, потому Вирджин спешно опустила голову: смотреть на уютные домашние туфли было намного спокойнее. Правда от оценивающего взгляда Кирэя, каким он её одарил, хотелось сжаться и куда-нибудь спрятаться.

— Алый тебе к лицу, — приподнимая за подбородок голову Вирджин, выдал он. Его лицо вновь украшала насмешливая полуулыбка, а глаза чуть сощурились, намекая, что разговор не закончен. Вирджин ощущала себя пойманной рыбкой, которую только что вытащили из воды и теперь рассматривали, размышляя, удался ли улов. Отвратительное чувство!

— Тебе следует отдохнуть и привести себя в порядок, — заявил Кирэй и, чуть склонившись, тихо добавил: — Вечером я зайду к тебе…

Вирджин отшатнулась, как ужаленная, а он не стал её удерживать. Кирэй опустил руку и, посмеиваясь, направился обратно к дивану. Да он точно издевается! Вирджин колебалась лишь долю секунды, после чего выскочила за дверь. Находиться рядом с ним она больше не могла. Даже видеть его было просто невыносимо! И как ей теперь возвращаться? Как протянуть беспокойные часы до вечера и не сойти с ума? А как пережить ночь? От одной мысли только темнело в глазах, а ладони сжимались в кулаки. Она не сможет… никак не сможет! Вирджин вообще не понимала, как дожила до утра и почему в тяжёлой голове ни одного воспоминания. Ей, наверняка, что-то подсыпали. И зачем она только пила в карцере воду?! Впрочем, это было не столь важно, при необходимости ей могли пустить дурманящий газ или даже вколоть какую-нибудь дрянь. В мире хватало наркотиков и препаратов, отключающих сознание и заставляющих людей вести себя противоестественно. Если Кирэй надумал применить нечто такое, то вполне могло статься, что в том состоянии Вирджин и сама была не против. От этой мысли её передёрнуло от ужаса. Лучше и вправду не помнить и не знать! Иначе можно окончательно потерять веру в себя.

Однако тяжёлые рассуждения привели к неожиданной идее. Может, ей и в этот раз лучше забыться? И пусть приходит, раз ему так надо. Противно, отвратительно, но хотя бы всё произошедшее растает в спасительном забвении. На утро она так же ничего не вспомнит, а значит, ещё как-то сможет жить. Наверное. На ум почти сразу же пришла выпивка, тем более что достать её не составляло никакого труда. На кухне был неплохой бар, в котором хватало разнообразного алкоголя: ликёры частенько использовались в выпечке и десертах, дорогое вино Корин нередко добавляла при готовке мяса, а ещё, на верхней полке, стояли лёгкие коктейли для праздников. Вирджин отчаянно цеплялась за возникшую мысль, потому, увлёкшись размышлениями, сколько бутылок и чего именно ей может потребоваться, шла по коридору, не видя ничего вокруг. И буквально чудом не налетела на Тодо.

— Леди Вирджин, — Голос помощника остановил её, резко отвлекая от грядущих планов, и, пожалуй, ещё никогда прежде в нём не было таких холодных ноток. Похоже, она действительно сильно разочаровала Тодо. Вот только переживать из-за этого не хотелось. Напротив, Вирджин ощутила схожее негодование, ей тоже было что предъявить помощнику. Покрывать низкие поступки своего господина, по сути, соучастие, и едва такой умный мужчина, как Тодо, этого не понимал! Правда, возможно, его внезапная холодность отчасти связана и с тем, что он очутился в столь компрометирующей ситуации, благодаря именно Вирджин. И подобное осознание вызывало невольный стыд, пожалуй, ещё больший, чем проклятое алое платье и его значение.

— Сегодня вы снова мой конвоир? — тихо спросила Вирджин, пряча