Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Я смотрю на Гермеса. Он стоит спиной и изо всех сил прячет, что пишет. Заметив мой взгляд, едва вздрагивает и торопливо выводит последнее слово. Тоже сдаёт билетик лицом вниз и берёт меня за руку.

Я не успеваю задать ни одного вопроса — он уже тащит меня к своей безумной семье и Лиаму. Настроение у всех неважное. Нас приветствуют, но разговоры никто не заводит.

— Нервничаете? — спрашивает Гермес, гораздо спокойнее, чем минуту назад.

Хайдес кивает вперёд. Мы с Гермесом оборачиваемся — и у меня сразу пересыхает горло. В дальнем конце поля — небольшой приподнятый подиум, с двумя прожекторами, нацеленными на него. На нём — девять стоек с микрофонами.

— Девять микрофонов, — проговариваю машинально. Потом спохватываюсь: — Нас восемь. Зевс тоже играет?

— Нет, он никогда не участвует как игрок, — отвечает Гера. Что-то в её лице даёт понять: она уже догадывается, кто девятый.

— Мне это очень не нравится, — продолжает Хайдес.

Арес же, кажется, вместе с Лиамом — единственный, кому всё до лампочки. Он наклоняется к груди Хайдеса и касается воротника его чёрной рубашки:

— Ты забыл её застегнуть, — поддевает. — Или решил, что такой вырез в тренде?

Рубашка расстёгнута почти до пупка, обнажая большую часть гладкой груди. Хайдес не ведётся. Упирает подушечку указательного в лоб Ареса и отталкивает.

— Добрый вечер всем, — раздаётся голос в микрофоне. Зевс на сцене, в своём обычном чёрном пальто, но под ним я различаю строгий костюм. В свете прожекторов и над нами он ещё красивее. На фоне мрачного неба он выглядит так, что если бы сверкнула молния, я бы и правда засомневалась, человек ли он, а не настоящий Зевс, спустившийся на землю.

— Игры начнутся через несколько минут.

— Почему вы просто не скажете, в чём суть, и не покончите с этим? — срывается Хайдес, обращаясь к Гере, Посейдону и Аресу.

Посейдон ёрзает, перекатываясь с пятки на носок:

— Честно говоря, мы не знаем.

— Что? — одновременно выкрикивают Афина и Хайдес.

Гера глядит на сцену, покусывая ногти.

— Он сказал, что придумал новую игру, специально для Йеля. Станфордские мы знаем, а эти — нет. — Она куда нервнее нас. И от этого в груди крепче сжимается тревога… и вместе с тем распускается любопытство. Со мной явно что-то не так.

В конце концов решаю отвлечься. Беру Лиама под руку.

— Пойдём почитаем секреты наших, а потом подойдём к сцене.

Мы делаем едва два шага, как Гермес встраивается слева и сцепляет локоть с моим:

— И куда это вы без меня?

Мы втроём подходим к ближайшему пробковому стенду. Герм и Лиам сразу расходятся в разные стороны. Я остаюсь посередине — разрываюсь между желанием прочитать чужие секреты и оставить людей в покое. Когда повесят и мой — как я буду себя чувствовать, зная, что его читают? Хоть он и анонимный.

Я уже тянусь за бумажкой, когда голос Зевса гремит над полем:

— Прошу приглашённых игроков выйти ко мне.

Мы сразу возвращаемся к остальным. Хайдес становится рядом, не касаясь, и ждёт, пока я тронусь. Идёт тенью следом — и пусть ему даже не приходит в голову оставить мне «пространство»: сейчас это последнее, чего я хочу.

Все вокруг затихают и провожают нас взглядами, пока мы проходим сквозь коридор в толпе. Ни один студент не мешкает, чтобы нас пропустить, и ни один не упускает шанса смотреть — с любопытством и тайным удовольствием. Я знаю, что они ждут момента, когда одного из Лайвли публично унизят — как унижали их самих.

Мы выстраиваемся на сцене в линию, каждый — у своей стойки. Зевс снимает пальто, остаётся в костюме. В нагрудном кармане — бордовая роза. Мозг мгновенно проводит ассоциацию — и так же быстро отбрасывает, чтобы меня не накрыло.

— Добро пожаловать на Игры Богов, — провозглашает Зевс, обращаясь к публике. В ответ взрывается хор криков. — Игра называется: «Нектар богов и яд людей». А вот… — Он указывает на нас. — Наши участники.

К своему ужасу, я получаю подтверждение тому, что мелькнуло у меня в голове пять секунд назад. Мужчина, который у входа раздавал карточки, стоит у подножия сцены и передаёт Зевсу чёрный пакет. Тот благодарит коротким кивком.

— Мы ведь все чего-то стыдимся, верно? — Зевс обращается к толпе. Его присутствие завораживает: он умудряется перетянуть внимание с кузенов, которые годами были главной достопримечательностью Йеля. — Секреты, которые мы никогда не скажем вслух даже одному человеку, мы вдруг способны вывесить на доске — под взглядами сотен студентов — если это анонимно. Секреты — это нектар богов, маленькие человеческие грехи, на которые божествам приятно смотреть, и яд людей, потому что они способны навсегда разрушить отношения.

— Если это то, о чём я думаю… — бурчит Хайдес. — Я схвачу его за волосы и протащу по всему футбольному полю.

— Вот здесь, — Зевс повышает голос и встряхивает в воздухе чёрный пакет, — хранятся секреты братьев Лайвли, готовые быть раскрытыми только для вас. Но мы сделаем всё ещё интереснее и сыграем в одну игру — с деньгами на кону. — Он оборачивается и кивает Лиаму. — И Лиама Бейкера — тоже.

Кто-то в толпе хихикает.

Я бросаю взгляд на кузенов. И Посейдон, и Гера с Аресом выглядят встревоженными.

Я подаюсь к микрофону:

— Кто девятый участник?

— Я. Голос доносится из-под сцены. И он — странно знаком. К нам приближается каштановая шевелюра; её обладатель хватает свободную стойку и наклоняет её, как рок-вокалист перед номером:

— Тем, кто, к сожалению, меня не знает… Я Дориан Лайвли. Или, как меня зовёт моя сумасшедшая семья, Дионис.

Он не объясняет ни куда пропал на прошлых неделях, ни что делал, ни почему объявился именно ради этой дурацкой игры.

Зевс не выглядит довольным при виде брата, но шоу должно продолжаться. А он — ведущий.

— Каждый секрет стоит десять тысяч долларов. Но забрать их сможет только один. — Обращается к нам: — Кто из вас вслух, перед всеми, признается в своём секрете, тот становится Игроком. Правила просты: по очереди я буду зачитывать секрет из пакета, а Игрок должен назвать, кому он принадлежит. Если верно — автор выходит вперёд, признаётся, и Игрок забирает его десять тысяч. Если нет — настоящему автору можно молчать, он в безопасности.

У меня отвисает челюсть. Помимо кузенов Лайвли, остальные гудят возмущённо, перекидываются недобрыми репликами. Я же слишком потрясена, чтобы вмешаться. Зевс сыграл нечестно. Но мы должны были догадаться сразу.

Записки на стендах — на белой бумаге. Нам он дал бордовые.

— Извините, мистер