Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

Но стоит мне схватить её ладонь, как Хейвен вздрагивает и коротко ойкает от боли. Я тут же отпускаю, не понимая, чем мог причинить ей боль. Она прячет руку за спину, а я пытаюсь разглядеть, что случилось.

— Я тогда пойду занимать места в библиотеке, — объявляет Харрикейн Хелл. — Увидимся позже. — Мельком глядит на Ареса и чуть краснеет. — До скорого.

Он наклоняется вперёд и машет той рукой, которая не прикрывает его наготу:

— До скорого, надеюсь.

Харрикейн исчезает из поля зрения, но Арес вытягивается следом взглядом. Хелл закатывает глаза:

— Перестань пялиться ей в зад. Это мерзко.

— Я не туда смотрю! — защищается он, отступая на шаг. — Я изучал её кроссовки.

— Да ну? И какого они цвета?

— Круглые, красивые.

Хелл уже разворачивается, но Арес хватает её за плечо:

— Кто это была? Твоя подруга?

— Прекрати превращать общежитие в ночной клуб. Спасибо. Пока. — Она резко выскальзывает из хватки, бросает нам с Хейвен наскоро-вежливое «пока» и исчезает.

Арес закрывает дверь нарочито медленно, рот приоткрыт, всё тело снова на полном обзоре. Доходит до середины комнаты, упирает ладони в бока, склоняет голову и делается подозрительно задумчивым.

Я громко выдыхаю, но он явно в своём мире. Хватаю халат и швыряю ему. Ткань набрасывается точно на голову и висит столбом, скрывая фигуру почти до середины голени.

Улыбаюсь, довольный:

— Так-то лучше.

А Хейвен уже сворачивает к выходу, но я перехватываю её за запястье:

— Пойдём. Нам надо поговорить.

Я почти слышу, как в её голове завывает сирена. Она неловко вырывается и пятится:

— Я сначала хотела…

Она уже поворачивается ко мне спиной.

— Э-э, нет, — одёргиваю. — Сейчас ты делаешь неправильно.

Обвиваю её талию и завожу в комнату.

Она упрямо избегает моего взгляда. Я кончиком носа касаюсь её носа:

— Смотри на меня, Хейвен.

Послушно поднимает глаза, и я, не отводя взгляда, беру её руку и поднимаю на уровень наших лиц. Вглядываюсь. Костяшки исцарапаны, на запястье синяк.

Волна злости накрывает раньше, чем успеваю включить логику:

— Это что? — шиплю.

Хейвен мотает головой и пытается опустить руку. Я не поддаюсь. Касаюсь губами тыльной стороны ладони, аккуратно обходя синяк.

Она откидывает голову к стене и закрывает глаза:

— Сегодня была эта катавасия с Аресом, но обычно я возвращаюсь, когда ты ещё спишь. Каждое утро в пять я в зале, тренируюсь. Потом обратно, душ — и жду, пока ты проснёшься, чтобы сделать вид, будто только что встала.

Я не сразу нахожу, что сказать. Это смешение растерянности… и странного восхищения.

— Тренируешься? С грушей? Одна?

Она пожимает плечами:

— Вы же меня уже всему научили…

— Постой, постой… Зачем? Почему ты продолжаешь?

Хейвен медлит:

— Я не знаю, что будет в лабиринте, но, судя по вашим спутанным воспоминаниям, точно ничего хорошего. Я не хочу встретить это без подготовки. Особенно если это единственный шанс убить твоего отца.

В этих словах столько характера, которого, кажется, не было у меня за все двадцать два года, — и я сразу понимаю.

— Тебе страшно? — шёпотом.

— Мне не страшна игра. Мне страшно проиграть. Если я проиграю, всё дерьмо, через которое мы прошли, окажется впустую. А мой отец и Ньют останутся с тем же долгом.

Боюсь проиграть. Это не про «проиграть раунд». Это про «умереть». Часть её уже понимает, что можно не выйти живой — и впервые это доходит и до меня. Я раньше не допускал мысль, что Хейвен может… Не…

Воздух перехватывает. Меня накрывает первобытный ужас.

— Если ты проиграешь… — я запинаюсь, как идиот, не умея отгородить чувства и говорить разумно. — Такой опции не существует. Ты не проиграешь.

— Она существует, — спокойно отвечает она, — и, если мы не начнём её учитывать, будет только больнее. — Видит, что я собираюсь спорить: — Хайдес.

Я хлопаю ртом. Она непреклонна. И не понимает, как больно мне уже сейчас от такого разговора.

Бесполезно дальше упираться и тянуть одеяло логики.

— Тогда сыграем в игру, — говорю. Её взгляд сразу вспыхивает любопытством. — Ты когда-нибудь думала о бакет-листе? Списке того, что нужно успеть до смерти. Опытов, которые обязательно пережить хотя бы раз до ухода.

Она поджимает губы ровной линией и качает головой.

— Начнём сегодня. Как только придёт в голову — говори. Будем исполнять. Идёт?

— Посмотреть северное сияние, — выдаёт не раздумывая.

Я мнусь:

— Я бы тоже хотел. Но вряд ли у нас есть время смотаться в Северную Европу. Есть, конечно, Канада, но…

Хейвен тихо смеётся и щёлкает меня по щеке:

— Прокатиться на мотоцикле, как ты давно обещал.

Улыбаюсь:

— Это легко.

— Увидеть Лиама с девушкой, — добавляет.

— Что-нибудь реалистичнее?

Хейвен закатывает глаза и шутливо толкает меня, будто отталкивая, но я, наоборот, крепче прижимаюсь и целую её в макушку:

— А ещё?

Ответа нет. Я слишком увлёкся — поглаживаю её бока, просовываю пальцы под чёрную толстовку, чувствуя тёплую, мягкую кожу — и слишком поздно замечаю, как её взгляд утекает к окну.

— Хочу сделать снежного ангела, — шепчет она. Потом показывает жестом.

Я прослеживаю направление. За стеклом крупные хлопья валят с неба и ложатся на асфальт. Мы молча смотрим: с каждой секундой узор становится плотнее, снег идёт всё чаще и гуще.

— Почему бы тебе не принять обжигающе горячий душ, а потом спустимся в сад? — предлагаю. — Через час лужайку уже накроет слой, и сможешь наделать ангелов сколько душа пожелает.

Она прикусывает губу, взвешивая идею, и наконец кивает. Я сжимаю её талию — знаю, что щекотно, — она подпрыгивает от щекотки. Смотрю ей вслед и пользуюсь моментом, чтобы одеться. Выходжу в маленькую гостиную — и с ужасом обнаруживаю гостей.

Лиам, Гермес и Посейдон втиснулись на двухместный диван. Настолько плотно, что Лиам половиной корпуса сидит у Поззи на коленях, другой — у Гермеса.

— Вот и три идиота. И что вам теперь нужно?

— Тебе тоже доброе утро, Дива, — тянет Гермес. Жует жвачку единственно доступным ему способом — раздражающе. — Хотя мы предпочитаем название «ТреМенды».

Лиам тут же поддакивает:

— О да. У нас даже чат так называется. Мы там в основном стебём тебя и Аполлона.

Делаю вид, что не услышал, иначе подвешу их всех троих к стене.

— Повторяю вопрос: зачем вы здесь?

Гермес зевает и потягивается:

— Снег пошёл. Вы с Маленьким Раем собираетесь играть в снегу?

— Нет.

Он прищуривается:

— Ты говоришь «нет», потому что не хочешь, чтобы мы пошли с вами.

— Да.

— Значит, идёте?

— Да.

— Это приглашение? — он показывает на себя, потом на двух других идиотов. Лиам и Посейдон синхронно улыбаются.

— Абсолютно нет.

Гермес