Жажда безумия - Р. К. Пирс

Этого всего слишком много, и оно такое скучное.

— Ну, это было немного веселее, чем поход к стоматологу, — говорю я, закручивая крышку на банке с краской. — Дай мне знать, когда тебе снова понадобится моя помощь, и я приду.

Я не хочу приходить. На самом деле, я могу назвать сотню разных вещей, которые я предпочла бы делать, чем помогать с подготовкой к свадьбе, но я готова терпеть любые мучения, если это заставит мою младшую сестру улыбнуться. В конце концов, кроме матери и ее отвратительного характера, Лорина — все, что у меня осталось.

— Спасибо, что пришла, Алиса. Без тебя мы бы ничего не смогли сделать.

Я знаю, что вторая часть — ложь, она могла бы легко попросить одну из своих подруг помочь с украшениями, но ее благодарность виднеется в тепле ее глаз и яркости ее улыбки. Она благодарна за то, что я здесь, и это дает мне силы выдержать любые мучения, которые она может мне причинить. Даже эти ужасные белые розы.

Лорина протягивает кулак, вытягивает указательный палец и направляет его на мое сердце, и я делаю то же самое. Мы на мгновение соприкасаемся в секретном жесте — нашей версии объятий с детских лет. Этого мгновения недостаточно, чтобы вокруг нас возникла неловкость, но этот маленький жест несет в себе огромное молчаливое чувство. Вместе в радости и в горе, неразлучные, несмотря на любые ссоры, которые могут у нас быть. Возможно, я не очень терпима к людям, но Лорина — единственный человек на Земле, с которым я не против остаться навсегда.

Наш секретный жест постоянно напоминает мне об этом.

Как только момент проходит, я отхожу и собираю свои вещи с прилавка.

— Увидимся позже, Лорина. Мама.

Сьюзан бормочет «до свидания», когда я направляюсь к входной двери, но я едва ее слышу. Я сосредоточена на том, чтобы выбраться из этой тесной комнаты и вдохнуть свежий воздух, и когда я закрываю за собой дверь, меня охватывает облегчение. Прикосновения теплого ночного воздуха к моей коже успокаивает, и напряжение в груди ослабевает.

Оглядываясь назад, я рада, что провела немного времени с Лориной, хотя оно и не было особенно веселым. Видеть ее лично всегда приятно, но сейчас я хочу побыть одна и перезарядить свои социальные батарейки. Я готова вернуться в свою маленькую конуру и побыть отшельницей день-другой, пока не придется заняться чем-то другим.

Когда я подъезжаю к своему дому и выключаю двигатель, я с облегчением смотрю на его темный фасад, и уют дома проникает в меня до самой души. Это проект, в который я вложила всю душу: небольшой дом, который мой отец купил для меня перед смертью, и который я постепенно ремонтирую с помощью онлайн-уроков и огромного терпения. Он серого цвета с черными ставнями и бордовой входной дверью, все цвета я выбрала сама, и мой мрачный готический стиль прослеживается во всех комнатах внутри. Это идеальное воплощение меня самой в архитектурной форме, и я не хотела бы, чтобы было иначе.

Я останавливаюсь у бордюра, чтобы проверить почтовый ящик. Не помню, когда в последний раз я это делала, и нахожу внутри небольшую стопку конвертов. С ними в руках я поворачиваюсь и направляюсь к входной двери.

Снимая высокие черные сапоги в узкой прихожей, я останавливаюсь у зеркала в черной раме, висящего в проходе, и смотрю на свое отражение. Мои короткие светлые волосы в беспорядке, а под глазами синие круги. С каких это пор я выгляжу такой уставшей?

Моя тревога держала меня в режиме «бей или беги» весь день у Лорины, но теперь, когда я дома и стресс улетучился, мои руки и ноги стали тяжелыми. Я устала, мой разум отчаянно нуждается в полной перезагрузке, и я, возможно, даже не сниму свое черное платье до колен, прежде чем рухну в постель на всю ночь.

Едва переставляя ноги, я направляюсь на кухню и кладу стопку писем на стол, делая заметку, чтобы просмотреть их утром.

Кого я обманываю?

Пройдет как минимум три или четыре дня, прежде чем я снова к ней вернусь. Я уверена, что меня ждут только бесполезные предложения о кредитах и счета, и, взглянув на стерильный белый прямоугольник сверху, адресованный мисс Алисе Портер, я подтверждаю свои подозрения. После того, как тебе исполняется восемнадцать, в почте не приходит ничего интересного, кроме напоминаний о твоем новом статусе продуктивного члена общества.

Отвратительно.

Мне хочется перекусить перед тем, как идти в свою комнату, но чем дольше я стою у мраморной столешницы, тем сильнее веки начинают закрываться. Похоже, я пропущу ужин, чтобы скорее погрузиться в сон, но зато я встану пораньше и приготовлю завтрак, чтобы компенсировать это.

Вместо того, чтобы заснуть в сегодняшней одежде, я убеждаю себя надеть поношенную серую пижаму, прежде чем скользнуть под одеяло и подтянуть его до подбородка. Устраиваясь в мягком коконе из одеяла и подушек, я закрываю глаза, а в голове все еще крутятся мысли о белых розах, которые я видела сегодня.

Не то чтобы я их ненавижу, нет, но воспоминания, которые они пробуждают, и болезненная боль в груди, которую они вызывают, заставляют меня избегать их. При виде их у меня возникают и ностальгия, и страх, напоминая мне о месте, которое я хочу, чтобы было одновременно реальным и вымышленным. Мистическое, причудливое место, которое влечет мою душу, но в то же время отпугивает меня.

Страна чудес.

Одно только упоминание этого слова вызывает болезненное сжатие в груди, и я в ответ еще сильнее зажмуриваю глаза. Я пытаюсь успокоить себя, напоминая себе, что это было более десяти лет назад. Я была маленькой, просто потерянным ребенком, боящимся собственной тени, и, вероятно, все было не таким страшным, как я помню. Я уверена, что исказила образы до неузнаваемости, и если я когда-нибудь снова посещу Страну чудес в своих снах, то, уверена, она будет совсем не такой, как раньше.

Теперь, когда я стала старше, все будет лучше. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом, теряя последние остатки сознания. Последние мысли перед тем, как сон овладевает мной, о Стране чудес и странных существах, которые там жили. Кролик, кошка и один особенно сумасшедший шляпник. И впервые за много лет я обнаруживаю в себе слабую надежду, что мои сны снова приведут меня туда.

Даже если это будет лишь краткий взгляд на место, которое я помню, я хочу его увидеть.