Истинная зайка для ректора - Анна Флор

Нет, падать в обморок бессмысленно.

— Аннабель, — как-то чересчур мягко и ласково произносит генерал Д'Альерри, наклонившись ко мне так, что я ощущаю его горячее дыхание у своей щеки. — Я ценю твоё желание быть ближе ко мне, Аннабель, но не сейчас. Тобой я займусь в ректорате через полчаса. Шагом марш туда!

Слишком многообещающе звучат слова генерала — в тандеме с тем, что его рука лежит на пряжке его ремня...

* * *

— Потрудитесь объясниться, адептка Грин, — обманчиво ласково произносит генерал, не сводя с меня обжигающего взгляда, в котором читается откровенная злость.

— Он слишком хрупкий, кто же знал, — ковыряю носком туфли жёсткий ворс ковра в кабинете ректора.

Родгар Д'Альерри стоит передо мной, опираясь бедрами о стол, сложив руки на груди.

— Бель, ну кто тебя так оправдываться учил? — вздыхает сокрушённо Федя. Я дёргаю плечом, отчего слизень едва не падает.

— И вы проверяли его на прочность? Какое счастье, что в ваших руках сломался всего лишь древний артефакт, а не... — генерал саркастично усмехается и замолкает.

Я же с возмущением поднимаю взгляд на него. Это на что это он намекает?!

— А вот как вы свой Жезл в штанах носили до этого, садились в кресло с ним в кармане, он не ломался! — стараюсь здраво рассуждать, но голос звучит обиженно.

— Потому что со своим Жезлом я прекрасно и умело обращался, — цедит генерал.

— Я с вашим Жезлом тоже, между прочим! Я его даже ночью гладила! — возмущаюсь я, вспоминая, как просыпалась проверить, лежит ли артефакт рядом с подушкой, не схватила ли его Китти.

— Г-господин ректор... то есть господин главнокомандующий... — не может снова определиться магистр Чолн, вдруг напомнив о себе.

Мы оба оборачиваемся к магистру. Я и забыла, что он здесь тоже стоит! Вернее, он так и не прошел дальше дверей, а неловко топчется в приемной. На его лбу проступает испарина, а сам он отчего-то краснеет.

Боги! Что он мог подумать, услышав наш с генералом разговор!

— Просто Повелитель академии, — подсказывает Родгар. — Ближе к делу, мне не терпится узнать чужие выводы, о которых я даже не спрашивал.

Магистр Чолн теряется:

— Вы сейчас не об артефакте, верно? Можно я пойду в таком случае? А то как-то неловко...

— Останьтесь. Мы об артефакте, — холодно цедит генерал Д'Альерри, прожигая меня странным взглядом.

— Полагаю, слова адептки Грин не проверить на правдивость. Это ведь, сами понимаете, могло быть и покушение... — разводит руками магистр. — Она ведь из враждебной Лирии.

А я едва не задыхаюсь от возмущения и страха. Это что же, он думает, я готовила покушение на генерала?!

— Действительно, блондинка-второкурсница с целительского, к тому же метаморф с ручным слизнем, — лучшее оружие против генерала драконьей армии, — иронично отвечает Родгар, одаривая ледяным оскалом магистра. — И убить она меня пыталась, сломав мой артефакт? Потрясающий план.

Магистр весь сжимается, промокает пот со лба платочком, бледнеет и опускает глаза в пол.

— Знаете, магистр... — произносит генерал Д'Альерри.

— Чолн. Эдвард Чолн.

— Это даже оскорбительно. Если вы выдвинули все ваши лучшее предположения, то можете быть свободны.

Магистра Чолна как ветром сдувает. И я даже не знаю, к лучшему ли. Ведь я остаюсь один на один с генералом!

Щеки тут же опаляет румянец стыда и волнения. Ну что он сделает? Исключит наверняка! Но я ведь его Истинная. Может, не исключит?

— Господин Д'Альерри, — вздыхаю я, мысленно умоляя всех богов, чтобы эта пытка закончилась, — что я теперь должна сделать?

— Прекратите дразнить мою фантазию своими настойчивыми требованиями наказания, Аннабель, — усмехается Родгар, отлипнув от стола. Он подходит ко мне вплотную, так что я невольно вдыхаю манящий и будоражащий кровь аромат мужского парфюма.

Выдохнув, опускаю взгляд вниз, стараясь на него не смотреть.

Знать бы, как в кролика обернуться, сейчас бы так и сделала.

— Аннабель, — вкрадчиво, даже слишком томно произносит генерал, нависая надо мной, отчего по моей спине проносятся мурашки. — Предлагаю начать с первого этапа наказания, моя очаровательная проблема.

— А их будет несколько? — ошарашенно поднимаю взгляд и отшатываюсь, поняв, насколько близко его лицо к моему.

Генерал усмехается и выпрямляется.

— Штраф за испорченный артефакт — пятьдесят тысяч серебряных, — выносит вердикт он.

Внутри все обрывается, стоит услышать заоблачную сумму. А на глазах выступают слезы горечи.

Сердце так и вовсе отказывается биться, когда я слышу приговор.

— Так распорядился император, не я. — В синих глазах генерала ни одной эмоции. — Если бы я оценивал ущерб, назвал бы сумму вдвое больше. Так что тебе, моя зайка, повезло.

— Не сдавайся, Бель! — Федерико, заползший тем временем на стол ректора, вытаскивает из-за спины транспарант в мою поддержку. — Торгуйся с ним!

— Чего? — опешив от его предложения, переспрашиваю у фамильяра.

— Просто торгуйся. Люди любят торговаться, — ослепительно улыбается слизень.

— Двадцать тысяч! — выпаливаю тут же, ощущая отчаяние и адреналин.

А ещё дикую злость на себя и неправильно проведенный ритуал, последствия которого я вынуждена теперь пожинать.

Кажется, мне удается удивить генерала Д'Альерри.

— Вы торгуетесь, Аннабель? — дёргает он бровями, убирая руки за спину, и склоняет голову набок.

Вымученно улыбаюсь, ощущая жар.

— Семьдесят тысяч серебряных! — с убийственным спокойствием, твердо произносит генерал.

Глава 21

Запаниковав, я выпаливаю тут же:

— Шестьдесят!

Лихорадочно сглатываю, косясь на Федю.

И что-то мне подсказывает, что торг должен быть немного другим. Федя ободряюще улыбается и кивает. Затем меняет цвет с фиолетового на жёлтый. Волнуется тоже. Кажется, его сейчас стошнит. Этого только не хватало!

— Договорились. Ты отлично умеешь торговаться, моя дорогая, — саркастично отзывается Родгар.

— Это должно было не так сработать, — расстроенно говорит поникший Федерико. Вытаскивает блокнот из-за спины и что-то вычеркивает там со словами: — Стервой нам тоже не стать.

— Но... Господин Д'Альерри, даже если я буду работать семьдесят лет, я не смогу столько заработать. — Ощущаю, как ноги едва не предают меня, подкашиваясь. Я хватаюсь пальцами за спинку стула перед столом ректора.

— У тебя три дня. В противном случае за нанесенный ущерб имперской академии ты вылетишь не только из опороченных твоим происхождением святых стен, но и из империи. Обратно в Лирию.

Затем генерал ворчливо добавляет, помрачнев:

— И я вместе с тобой. И будем мы на лирийских плантациях выращивать... Что вы там выращиваете, кстати?

— Кукурузу, — растерянно отвечаю, сразу вспомнив тётушкино поле.

Помрачневший взгляд генерала ставит точку в этом разговоре.

Виновато улыбнувшись, совсем как Федя, когда провинится, я пячусь к двери.

Родгар хмурится, опускает взгляд ниже моего лица и вздыхает.

— Да чтоб тебя коты подрали,