Княжий венец - Анна Михайлова

- Не в первой.

- Такое как сейчас – впервой, - посуровел Драгомир, - жилы рвать придется, чтобы остановить зло ползучее.

[1]Одвуконь- особый способ передвижения на лошадях. Когда человек скачет на одном коне, а второй идет в поводу.

Глава 14.

Утро – сырое, промозглое настоятельно требовало остаться дома. Закутаться поплотнее в одеяло и слушать мелкий шепот дождя по крыше. Но не до хотелок нынче – долг зовет. Рассвета еще и в помине не было, когда двое закутанных в плащи всадников выехали с княжьего подворья. К седлу одного, крупнее, был приторочен повод еще одной лошади, груженой припасами. Для долгой дороги рысаков брать смысла не было, гнедые кони были в первую голову крепкими и выносливыми.

Удивился Велеслав, когда девушка легко в седло вскочила – опасался, что поклажей поперек седла поедет. Но нет, валорка в седле держалась легко и уверенно, будто родилась в нем.

И вторая странность была, что из вещей взяла всего-ничего: сменной одежи да сумку заплечную. Не знал он, но там было все, чтобы говорить с Тьмой, ежели своих сил не доставать будет.

Удивился Велеслав и внимательно посмотрел на попутчицу. Тепло ли одета, может еще чего из одёжи взять надобно? Али на месте прикупить придется. Шапочка на ней меховая, плащ теплый, мехом подбитый, на ногах сапожки добрые. Знатно утеплилась, словно путешественник опытный. И опять же – не взяла с собой гору скарба, как матушка или сестрицы, когда едут куда-то. От их вещей подводы стонут. А тут… Видать не в первой ей на дальнюю дорогу собираться.

Глядел на лицо красивое, на коем сейчас решительно горели фиалковые глаза, и не верил, что вот это – последняя надежда княжества. Ежели бы не Драгомир, а иной кто сказал про ее силу и тьму – ни в жизнь бы не поверил. Красивая девка – не более. Но другу и волхву Верховному резона врать не было.

Сам Велеслав не стал плащ дружинника надевать, чтоб не привлекать лишнего внимания, да и местный люд волновать незачем. Ежели дружинник княжий – а все знали, что алые плащи токмо те носят, то пошто один приехал, где дружина вся? А народу лишь дай языками почесать, вмиг сплетен до неба наплетут. Потому простой темный плащ накинул на широкие плечи. Под ним теплая рубаха и нагрудник кожаный. Совсем без доспехов ехать не след, а кольчуга на болотах только тяжесть лишняя.

Звонко цокали копыта лошадей по брусчатым улицам. Город еще только просыпался, затепливались печи, открывались ставни, кто-то, почесывая пузо, выходил на улицу глотнуть осеннего воздуха. Новый день – новая жизнь. Не знают жители славной столицы, что два одиноких путника едут на север, чтобы этот новый день для всех остальных наступил. Не важно какой ценой.

В пути и не говорили особо, лишь перебрасывались короткими фразами. По первости оглядывался князь, чтобы посмотреть – не устала ли всадница, но та не жаловалась. Молча смотрела пред собой потемневшими глазами, вся в себя ушла. Против воли любовался ее лицом Велеслав, предвкушая что может не сегодня, а чутка позже, под одним одеялом ночи проводить будут. Не было у него отказа от девок. И не будет.

Лошадей особо не гнали, но старались ехать споро, чтобы времени зря не терять. Ибо тракт торговый из столицы был широким и ровным, распутица еще не развезла дорогу. Короткий передых лошадям устроили токмо к обеду. Сами здесь же, на земле, перекусили наскоро из запасов. Велеслав сообщил, что к вечеру доедут до деревеньки Каравайки, что на полпути до соседнего города – Зареченска. В деревне и заночевать можно будет, чтоб не в лесу да на голой землице. Тамирис лишь кивнула. Не было у нее желания пустые разговоры вести. Чтобы не рассеивать силы, что для цели понадобятся.

К деревне подъехали, когда уже темнеть стало. Несмотря на близость к столице, поселение было огорожено добрым частоколом, ворота мощные въезд защищали. Помнила еще эта земля набеги половцев и валоров. Накрепко вбита память кровью и слезами. Ворота закрыть еще не успели, Велеслав уверенно въехал внутрь. Тамирис ничего не оставалось, как ехать за его широкой спиной. Князь безошибочно нашел дом старосты – солидный, из хороших, плотно подогнанных бревен. Затейливая резьба на ставнях, крыльцо добротное, с широкими ступенями. Все говорило о том, что хозяин тут – не последний человек. А первый даже.

Сейчас предстояло самое сложное.

- Тамирис, - повернулся он к девушке, - ты меня тут, у коней подожди. Пойду о ночлеге договорюсь.

Та, ни о чем не догадываясь, лишь кивнула. Сил не осталось – продрогла и устала за целый день в седле. Девушка вслед за мужчиной спешилась. Тот, легко поднявшись по ступенькам, будто и не было многочасовой скачки, толкнул входную дверь. Не подумав даже постучать.

«Вот нахал!», - подумала Тами, - «я бы на месте хозяина дома взашей вытолкала».

Разминая затекшие ноги, девушка, поглаживая лошадь, поглядывала по сторонам. Хоть и привыкла к деревянным миргородским постройкам, а все равно интересно было. Попроще, простодушнее что ли? Спешащие по делам местные бабы косились на нее, кто шел группами – начинали перешептываться, заставив лишь выше задрать подбородок. Слыхали они, что в столице девки в штанах ходють, думали бают – ан нет! Вот стоит одна, глазищами зыркает недобро.

Неприятно быть в центре внимания, да только Тами давно привыкла, а потому делала вид, что не замечает устремленных на нее взглядов. Почешут языками да разойдутся. Однако на этот раз не получилось такого.

От группки мимо проходящих парней, отделился один, в лихо заломленной шапке. Друзья пытались остановить, даже за руку схватили, куда там! Видимо местный «первый парень на деревне» решил проверить силы на незнакомке. Широко улыбаясь, подошел вразвалку. Встал, вальяжно опираясь о коновязь[1], оглядел ее всю с ног до головы. Потому как блеснули глаза, стало ясно – понравилась.

- Здравия тебе, красавица. Ты откуда такая ладная?

- Из Миргорода, - буркнула Тамирис, пытаясь отвернуться. Только местных ухажеров не хватало. Особенно когда в голове единственная мысль про отдых и еду.

- Ишь ты! Из самой столицы. Нешто все девки в Миргороде такие лепые?

- Нет, я самая страшная. Вот меня и выслали.

Думала тон ее холодный остудит парня, но тот только раскатисто рассмеялся, демонстрируя задорную щербинку меж зубами.

- Ишь какая сукоратистая!

- Какая?

- Норовистая, как лошадь необъезженная. Эх, я бы…