Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева

— Зачем ему уплывать? Грузило держит. Видишь, на удочке леска завязана, на ней все, что нужно для рыбалки. Сегодня много карасей наловил, а моя старуха щуку просила. Вот сижу, жду, — ответил он, воткнул удочку в развилку ветки и потер ладонь, скривив губы.

— А чего вы руку трете? — спросила у него, уже увидев причину. Покрасневшая кожа и кое-где вздувшиеся волдыри.

— Так полез к печке, а там на краю котелок с кипятком стоял, вот и случайно зацепил его, — удрученно сказал он и вновь схватился за удочку, так как перо почему-то пропало.

· Я внимательно следила за действиями старика и вспоминала о термических ожогах. Когда кипяток попадает на кожу, высокая температура повреждает ткани. В зоне сильного нагрева клетки гибнут, нарушается микроциркуляция, и ткани перестают выполнять свои функции. Ожоги делятся на четыре степени. Судя по тому, что я видела у деда, у него ожог второй степени. Кожа на ладони отличается от остальной кожи: здесь нет пигментообразующих клеток, сальных желез и волос. Ладонная кожа богата потовыми железами, а подкожная клетчатка здесь ячеистая, с густой сетью вертикальных и спиральных эластических волокон, которые прочно удерживают кожу. Быстро восстановив в памяти прочитанное, я приступила к лечению.

· — Надо же, как раззуделась, — пробормотал дед, откладывая удочку. Он почесал ладонь и с удивлением посмотрел на нее. — Права была моя бабка: колодезная вода снимает жар и лечит. Смотри, следа не осталось, — радостно воскликнул он. В этот момент его перо нырнуло вглубь. Старик не растерялся, схватил удочку и, дернув, медленно вытянул леску к берегу. — Видишь, какая ты счастливая. Точно щука попалась, как бабка и говорила.·

Он аккуратно подтянул леску ближе к берегу и начал вытягивать её на сушу. Вскоре я увидела рыбу с длинным носом. Когда она оказалась на берегу, то забилась в судорогах, а затем затихла и начала открывать зубастый рот. Я чуть не засунула в него палец, но меня вовремя остановили.

— Ты что делаешь? У щуки острые зубы, она сразу прокусит. Будет больно, — проворчал дед, перекладывая улов в ведро.·

На его лице расплылась довольная улыбка. Он перекинул удочку через плечо, подхватил ведро и посмотрел на меня.

— Ну что, красавица, пойдешь со мной? Отведаешь ухи, — добродушно сказал он, не двигаясь с места и ожидая моего ответа.

Мне очень хотелось увидеть жизнь обычных людей. Его поношенная одежда говорила сама за себя. Но я пока не решалась далеко уходить от дома. Местность была незнакомой, и, если я заблужусь, меня не выпустят.·

— Спасибо, дедушка. Но мне в усадьбу пора возвращаться. Если к завтраку не успею, оставят голодной, — сказала, улыбаясь, и понеслась к знакомой тропинке. Едва добежав до ее начала, остановилась, помахала старику и понеслась дальше, услышав в спину:

— Ну, беги, стрекоза. Еще не раз увидимся.

После встречи со стариком настроение поднялось. Проделка Дмитрия отошла на задний план. Меня охватила радость. В душе порхали птички, словно пели мне хвалу. Я успешно вылечила первого пациента. И неважно, что не водила рукой над его ладонью. Главное — я осознала себя биомантом и поняла принципы работы. Это только начало. Нужно найти других пациентов и придумать методы лечения.

Глава 11

Препятствие к цели на пути Петра Емельяновича

Петр Емельянович Соловьев прибыл в златоглавую столицу с заветной целью: отдать документы своих двойняшек, Михаила и Василисы, в одну из прославленных академий. По всей Руси-матушке таких заведений не счесть, но лишь пять из них снискали славу оплотов мудрости и просвещения.

Первой среди них, словно бриллиант в царской короне, блистала Московская академия имени Романовых, где ковались будущие кадры и если повезет, то и для самого престола. Вторая, гордо возвышалась в Санкт-Петербурге, нося имя Петра Великого, и находилась под покровительством могущественного рода Михайловых. Третья, в вольном Ростове-на-Дону, была основана в честь первого ростовского князя, Константина Всеволодовича Мудрого, и по сей день управлялась великим ростовским князем. Четвертая, академия Александра Невского, раскинулась в далеком Новосибирске, под сенью вековых сибирских лесов, где продолжали править мудрые князья Невские. И, наконец, пятая — академия Ермака, легендарного покорителя Сибири, чьи потомки и поныне владели несметными сибирскими богатствами.

Баронство Соловьевых, тихим гнездом приютившееся на землях Вологодского князя, процветало. Мудрый правитель, князь, не душил подданных непомерными налогами, но железной рукой пресекал любые распри в своих владениях. И щедро осыпал милостями тех, кто отважно сражался с чудовищами, рыскавшими по окрестностям.

Перед Петром Емельяновичем встала дилемма: в какую из близлежащих академий направить своих наследников? Выбор, без колебаний, пал на прославленную академию Романовых. Во-первых, путь туда был короче, а во-вторых, даже у самых завистливых соседей не возникнет и тени подозрения, что Соловьевы ищут выгоды, отправляя чад учиться в Москву. Впрочем, Петр Емельянович давно перестал обращать внимание на ядовитые пересуды — не дураки и они, отправляют своих отпрысков в самую престижную академию, не желая отставать.

Все дело было в том, что стены академии принимали отпрысков знатных и влиятельных фамилий. В этом крылась своя выгода: вдруг, судьба улыбнется и твое чадо приглянется кому-нибудь из родовитых юношей или девиц. К тому же, в России был негласный закон — помолвки детей до совершеннолетия считались дурным тоном. Верили, что только зрелый ум способен сделать осознанный выбор и подойти к браку с мудростью и рассудительностью.

Это небольшое отступление, но главная забота Петра Емельяновича заключалась в подаче документов его двойняшек в академию. Обоим недавно исполнилось пятнадцать. Впереди ждали экзамены и проверка на наличие магического дара. И если за Василису душа его была спокойна — девочка умная, с характером, да таким, что в обиду себя не даст — то за Михаила сердце тревожно сжималось.

На первый взгляд могло показаться, что младший сын немного чудаковат, но это было не так. Просто науки не вызывали в нем ни малейшего интереса. Едва научившись ходить, он схватил палку и принялся ею лихо размахивать, словно мечом. Это оружие полюбилось ему с младенчества и с тех пор не покидало его рук. Сила в Михаиле бурлила немереная, его манили сражения и битвы с чудовищами. Ну не заставить ребенка учить то, к чему душа не лежит! Знания давались ему легко, но учиться он наотрез отказывался. Поэтому и