Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Вещатель — это волк, обладающий настолько сильной телепатией, что способен проникать в умы большого количества людей одновременно. Точно так же, как Дикарь объявил всему общежитию об эвакуации, едва не взорвав его к чертям.

— Вот блин, — говорю я.

— Ага-а, — тянет Стейси.

Потому что мы все понимаем, в чем должна заключаться лояльность Ракель, если ее завербовал Дикарь. Нравится это ей или нет.

— Не знаю, помнишь ли ты, — говорит Сабрина с легкой ухмылкой. — Но ты позволяла ему кормить себя.

— Кому ему? — прикидываюсь я дурочкой, и весьма неубедительно.

Она толкает меня плечом.

— Девочка, ты знаешь, кому!

Генри щебечет у меня на плече, как будто согласен с ней.

Я вздыхаю.

— Возможно, иногда у меня всплывают смутные воспоминания о еде.

По правде говоря, я помню, как Дикарь сидел передо мной и предлагал мне разные виды хлеба и мяса. Из всех моих воспоминаний, смутных или нет, о пребывании в пещере, его лицо преобладает над остальными. И его, и Лайла.

— Ну, не знаю, Лия. Думаю, ты должна дать ему шанс, — говорит Сабрина. — Я бы все отдала за то, чтобы мой партнер кормил меня с рук, даже после того, как я превратилась в зверя и чуть не оторвала ему руку.

Она оглядывает меня с ног до головы, намекая на упомянутого зверя.

— Это было мило, — пожимает плечами Коннор. — Вообще-то, Дикарь, кажется, действительно сражен наповал. И он послал Юджина присматривать за тобой, пока мы все были на занятиях.

— Сражен наповал, — недоверчиво повторяю я.

— Я думаю, — задумчиво вздыхает Стейси, — ты можешь просить у него что угодно, он все для тебя сделает.

Мне трудно представить, что тот Дикарь, которого я знаю, — это тот же человек, о котором они сейчас говорят. Волк, который пришел в мою комнату и устроил там беспорядок, просто чтобы напугать меня. Но все это время я знала, что он борется с естественным желанием заботиться обо мне. В конце концов, он принес мне ту розовую сумочку и украл мои трусики, словно не мог сдержаться. Воспоминания о его объятиях перед судом вызывают у меня дрожь по всему телу. Он хотел меня с той же отчаянной страстью, с какой хотела его я.

Сожалеет ли он об этом? О том, что он и его братья пытались сделать со мной?

В тот же день Тереза приходит проверить мое психическое здоровье и приносит с собой одну из официальных визитных карточек Лайла, подписанную его размашистым каллиграфическим почерком с помощью перьевой ручки.

Я не знаю, как относиться к встрече с ним один на один.

С одной стороны, он высокомерный ублюдок, который практически преподнес меня палачу на блюдечке с голубой каемочкой. С другой стороны, воспоминания о пещере возвращаются ко мне вспышками. Моменты с ласковыми руками и глубоким, шепчущим голосом. Это успокоило мою аниму. Это утешило нас. И этот случай в столовой…

Тереза чувствует, что что-то не так, судя по тому, как она избегает моего взгляда.

— А ты не можешь меня консультировать? — в отчаянии спрашиваю я.

— Заместитель директора сам лечит бывших бешеных студентов.

Я начинаю ворчать себе под нос.

— И Лия?

— Да?

— Я рада, что ты здесь. Рада, что ты все еще с нами.

Я резко поднимаю голову и в шоке смотрю на неё. Она улыбается мне во весь рот.

— Ты начинаешь мне нравиться.

Мне с трудом удается остановить свой рот, чтобы до конца не разинуть. Мое зрение затуманивается, когда я осознаю ее слова. Что случилось бы, не прими я своевременные меры? Генри утыкается носом в мое плечо, чувствуя, что я вот-вот сорвусь.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Я… Я очень давно нигде не чувствовала себя желанной.

— Понимаю. Знаешь, у многих здешних студентов такая же ситуация. У выходцев из криминальных семей. Может быть, волков наберется не так много, но у многих кошачьих и хищников это общее. Суровые родители. Суровая жизнь.

Я киваю в знак согласия. У Сабрины и Стейси, безусловно, похожие истории. Отец на несколько часов запирал Сабрину в шкафу, а Стейси недавно призналась, что ее заставляли голодать в наказание за то, что она не получала хороших оценок в школе.

— Но, Тереза, мой приговор всего лишь отложен. Это не значит, что все закончилось.

— Поговори завтра с Лайлом, дорогая. Мы справимся с этим.

Мои друзья приходят и уходят в течение для, но Минни не входит в их число. Сабрина упомянула, что видела ее с Титусом и другими кошачьими в общежитии анимусов. Никому из нас это не нравится, но Минни — умная девушка, которая знает, что нужно делать. Как только завтра начнутся занятия, я смогу поговорить с ней с глазу на глаз и спросить, что за чертовщина происходит с Титусом. Так что в комнате остаемся только я, Юджин и Генри, когда я устало забираюсь в постель, чувствуя, что мои кости словно сделаны из свинца. Кожа туго обтягивает мышцы, и независимо от того, сколько воды я пью, мне кажется, что ее никогда не бывает достаточно.

Я приподнимаюсь на кровати и тянусь за бутылкой с водой, когда затылком чувствую чье-то присутствие.

Я тут же перехожу в режим повышенной готовности.

Проверяю свои щиты на наличие щелей. Один, а затем и второй раз для пущей убедительности, но все они полностью функционируют, защищая меня и моих друзей от внешних сил, которые могут причинить нам вред.

Тогда… что это было?

Снаружи доносится негромкий шаркающий звук, за которым следует громкое ворчание. Ручки балконной двери наклоняются вниз, и я вижу, как тень высокого мужчины выпрямляется с другой стороны. Я закутываюсь в одеяло, когда двери бесшумно открываются.

Юджин негромко кудахчет в знак приветствия, устроившись на спинке нового фиолетового кресла, которое Минни принесла из пещеры.

— Принцесса? — шепчет Дикарь.

— Ебаный ад, — бормочу я, расслабляясь и делая глоток из бутылки с водой.

— Ты же не думала, что я позволю тебе спрятаться от меня?

Я позволяю своему орлиному зрению взять верх, чтобы лучше видеть в темноте.

Дикарь закрывает балконную дверь, и лампы системы безопасности снаружи окрашивают его обнажённый торс в серебристый цвет. Он принял душ после своего грязного нападения на суде, и его волосы все еще влажные. Прядь темных волос падает ему на лоб, когда он улыбается мне сверху вниз.

— Привет, Регина.

От его голоса у меня по спине бегут мурашки. Я ставлю бутылку с водой на пол и застенчиво натягиваю простыню до подбородка.

— Привет.

Ухмылка Дикаря нелепа, и