Княжий венец - Анна Михайлова

Распахнула она глаза, да только отчего-то не на бусы свои смотрела, а в глаза его неотрывно.

- Что с тобой, девочка? – нахмурился князь.

- Глаза… красивые…

- Так я весь такой. А ты все нос воротишь, - ухмыльнулся, выдыхая про себя, когда очи ее цвет начали менять на привычный.

- Вот дурак… - прошелестела девушка. А ему и не обидно даже. Все оттого, что улыбка губы красивые тронула.

- Какой есть. Как себя чувствуешь?

- Совсем без сил. Пальцем пошевелить не могу.

- Это…

- Хорошо это! – раздался глумливый голос откуда-то сбоку, - значит заберем девку твою без напряга и глупостей.

На поляну один за другим вышли семеро.

[1]Тя́гло– (здесь) тяжесть, бремя.

[2]Кали́нов мост– мост через реку Смородину в русских сказках и былинах, соединяющий мир живых и мир мертвых.

Глава 21.

Не таились они особо. Да и кого им бояться? Девка эвон сказала, что силы ее покинули, бревном лежит. А мужик – даже если здоров, так их семеро. Не осилит. С похабными ухмылками вышли бандиты, встали полукругом, поигрывая оружием. Если мечи были оружием дружинников, то лихой люд предпочитал топор на длинной рукояти или кистень. Неожиданно достать противника, покалечить резким ударом, лучше из-за спины – такой была обычная тактика нападавших в глухих лесах. И телосложением отличались от воинов – небольшого роста, жилистые. Быстрый бой и в случае неудачи – быстрое отступление. Юркому в лесах легче укрыться, чем высокому да широкоплечему. Разбойничья жизнь непостоянная – то куш хороший, то голодные деньки. Оттого и одеты и были кто во что горазд. Грабеж он же как – что схватил, то твое. Наперво – главарь, а остальное его люди расхватают. Оттого щегольские расшитые сапоги с рваным зипуном красуются.

Главарем банды был тот, что впереди стоял. Что интересно, и он среди разноместной компании не был самым крупным – худой, поджарый. Мелковатые черты, глаза острые, с прищуром, да волос жидкий. Судя по шрамам на лице – много где его жизнь мотала, может даже и не первая это его банда. В их душегубском деле главное не резать рукой недрогнувшей, а суметь опасность почуять и сбежать вовремя. Ежели дружинники княжьи прижмут али охрана у купца доброй окажется. Судя по тому, что этот был не молод – опыта ему хватало.

Как старший, одет он куда как солиднее – кафтан, хоть и заляпан бурыми пятнами, но добротный, шапка бобром отороченная, пояс золотом расшитый. А что лицо рябое да немытое – так жизнь в лесу — чай не хоромы боярские. Особливо если приходиться от стражников по болотам улепетывать. Демонстративно в руках держал не холодное оружие, а кнут. Видать за него всю кровавую работу другие делали. Поигрывал им, постукивая о ладонь с грязными ногтями. Рядом с главарем встали громила и юрковатый паренек. Последний – наверняка прихлебай, такие обычно любят шакалить при главном, получая то затрещины, то лишний кусок пожирнее.

- Вот уж не думал, что нам такая удача выпадет, когда за толпой мертвяков проследить решил, - начал главарь. Улыбался, а глаза злые. Алчность в них горит и гордыня. Упивается, что жизнь чужая в его руках. И только от него зависит, как умрет тот, что пока живыми глазами смотрит. Не чужая в нем тьма, а своя, собственноручно выращенная. Когда безнаказанность полная, чего ж не поглумиться-то? Скучна жизнь в лесах, можно и поболтать перед душегубством. Послушать мольбы, может даже сделать вид, что согласишься. Развлечь банду свою, пусть посмеются да потешатся.

- Не говори «гоп», - негромко произнес князь, внимательно, одного за другим оглядывая бандитов, примечая их повадки и оружие. Его главный козырь – внезапность. Пока не осознали они опасности, не навалились всей кучей. Хотя едва сдержал первый порыв – послать эту падаль куда подальше. Ежели бы он с дружиной был – даже не сунулись бы шакалы.

А главарю ой, как не понравилась уверенность жертвы. От прямого взгляда синих глаз холодок побежал по спине, да отмел он его. Нешто путник на меч свой рассчитывает? Дуралей, семеро их. И все убийцы прожженные, не один десяток душ за плечами.

- Ладная у тебя девка. Мне как раз под бок такую. А еще и ворожея! Ой, чую, озолотит.

- Чем это? – Велеслав решил заболтать словоохотливого бандита. Пусть думает, что он хозяин положения, расслабится. А тем временем можно дождаться лучшего расположения. Когда встанут так, что друг другу мешать будут.

- Я ж все селения болотные данью обложу. Чтоб от мертвяков спастись, они последнюю рубаху сымут. Князем местным сделают, ежели пожелаю. Пойдешь ко мне в княгини, красавица?

- Иди к шайтанам [1]! – твердо произнесла Тамирис, с трудом повернув голову.

- Ты смотри! Не понял куда, а видать послала. Строптивая! Ох, и ответишь за это сегодня же. Этим самым ртом меня радовать будешь, - главарь похабно улыбнулся, погладив промежность.

Тамирис невольно вздрогнула от омерзения. И тотчас же крепче сжали ее сильные руки.

- Ничего не бойся, птичка. Полежи пока, а еще лучше глаза закрой. Не надо тебе видеть то, что сейчас будет.

- Леслав, - фиалковые глаза испуганно распахнулись. И увидел в них то, что не говорит валорка словами. Беспокоится она за него! А раз беспокоится, значит небезразличен он! Глупая радость расцвела в груди огненным цветом.

Но девушка, несмотря на удушающую слабость, разозлилась. Как этот босяк смеет так говорить сней? Повернула голову и опалила взглядом.

- Ты, облезлый, с чего решил, что помогать тебе буду? А не придушу при первой же возможности?

Рассмеялся главарь, зло сверкнув глазами.

- Побереги силы, красотка. Понадобятся. А мне ты ничегошеньки не сделаешь. От дурман-травы все шелковыми становятся. Из злой кошки течной сукой станешь. А мы еще и полюбовника твоего заберем. Если попытаешься чего удумать – я его на ленты резать буду. Самолично. А пока – плетей двадцать сейчас получит, за язык твой не сдержанный.

Щелкнул хлыст у сапога бандита, предсказывая, что сейчас будет.

Два взгляда – синий и фиалковый, вновь встретились. И на сей раз в обоих плескалась ярость. И не известно, чьей было больше.

- Ты эта... Мужик, одёжу сымай, мы ее чичас поделим. Да не попорть! Твоей бабе ее потом стирать и штопать, - шакал главаря подал голос, гаденько ухмыляясь ртом,