Княжий венец - Анна Михайлова

- Огню нужно тела предать. Чтоб не встали повторно.

- Завтра пойдем, - отрезает князь.

- Нет, сегодня, максимум к вечеру. Сложно, но можно их второй раз поднять. Не стоит давать колдуну дополнительных людей.

- Колдуну?

- Да, мужчина. По остаточному следу на неспящих увидела.

- И как же ж такое видеть можно?

- Ну… если очень грубо, то прикосновение к чужой силе – это как рукопожатие. Ты же можешь отличить мужскую руку от женской? – улыбается девушка в его удивленные глаза. Приятно видеть самоуверенного воина обескураженным. Ничего он не смыслит в ворожбе и силах. Оттого чувствует себя учеником-первогодкой. А Тами обожает учить.

- Твою – так точно отличу. Больно нежные у тебя пальцы. Не знаю даже как просить …

- О чем?

- Постираться нам с тобой нужно. И твоя рубаха и моя кровью изгвазданы. Пока не присохло, надобно их…

Тами скорчила насмешливую мордочку.

- Я не против. Если покажешь как.

- Погодь, но стирать-то! Стирать все бабы умеют! – Леслав ошарашен настолько, что Тами едва смех сдержала.

- Все, как ты говоришь бабы еще умеют скандалить и плакать. А я – нет. Покажи как – и я постараюсь освоить стирку, - девушка отложила пустую тарелку и посмотрела на него прямо и твердо. Что такое? Да, она призналась, что чего-то не умеет. Так не стыдно же это! Лучше так, чем прийти к воде и развести руками.

- Не девка, а сундук со странностями. Слаба ты, давай в другой раз.

- Нет, сейчас. Лучше мне, да и пройтись не мешает. Говори, что делать надо.

- Пошли, научу, - вздохнул воин.

Через некоторое время у ручья двое неумелых мучили перепачканные рубахи. Велеслав мельком видал, как денщик его стирал одёжу в походах. Но чтоб князь сам, хоть раз … А Тами такая ерунда как хозяйственные дела, вообще никогда не интересовала. Надевала чистое взамен грязного, не задумываясь, откуда оно в сундуках берется.

Потому, стоя на коленях, бок о бок, неумехи месили рубахи, как тесто, неловко жамкая руками. Не выдержав, она начала хохотать первой. Глядя на нее, ее смеющие глаза, рассмеялся Велеслав.

- Вот спросят, чем я в походе по Болотам занимался, молчать буду, как рыба. Кому сказать – кашу варил да рубахи стирал.

- Так каша у тебя чудно получается. Глядишь – и с рубахами научишься. - Тами неуклюже намылила ткань и снова начала тереть ее руками. От непривычной работы кожа покраснела и счесалась. - Нет, это невыносимо! За такую тяжелую работу должны платить золотом. Все руки этой стиркой содрала.

Она сердито и неловко отжала собственную рубаху, повесила на ближайший куст. После чего с наслаждением опустила кисти в холодную родниковую воду.

- До утра так сидеть буду …

- Сильно болит? – Велеслав повесил свою рубаху и присел рядом. - Дай погляжу.

Не успела и опомниться, как достал он из воды натруженные ладони и осторожно подул. Тамирис замерла от мешанины, что в душе колыхнулась. Надо бы вырвать пальцы, сказать что-то смешливое или резкое, а она… Глядит растерянно и не хочет, чтобы он переставал. Удобно лежат ее руки в больших ладонях.

- Что ж ты нежная такая, - наклонился и осторожно поцеловал ранку.

-Это еще зачем? – резко вырвала она руку. Нахмурилась, посмотрела грозно.

- Для пользы дела. Ты когда в прошлый раз беспамятстве лежала, я рукитвоей губами коснулся – будто молния маленькая прошла и потеплела кожа в том месте.

Она скептически глянула, но мужчина выглядел спокойным и даже немного смущенным. Будто неловко ему было признаваться. Может правду говорит? Да ну, ерунда какая, не бывает такого! Врет, наверное, чтоб она уши развесила. Хотя после того, как не побоялся один против семерых выйти – заслужил он ее доверие. Этим, а не странными рассказами.

- Ладно, пойдем. Нам вещи ближе к огню развесить нужно, чтоб быстрее высохли, - Тами поднялась на ноги, игнорируя протянутую руку. Хватит с нее этих мимолетных прикосновений. Не важно с умыслом или без. Они смущают и разбивают внутренний покой, мешают сосредоточиться. Отвлекают от дела.

- А почему ты не заживишь свои руки? Драгомир вон не раз воинов лечил, самые страшные раны срастались.

- Моя сила не умеет этого. Очистить раны, подсушить края, но не заживлять. Это только светлые могут. Мы с ними как живая и мертвая вода.

- Прости, если вопросами надоедаю. Никогда не встречал таких, как ты.

- Темных, ты хотел сказать? Я Драгомиру говорила, скажу и тебе – не темная я. Могу управлять этой силой в небольшой мере, но не отдаю ей душу. Не отравляет она мне разум ненавистью ко всему живому. На наших землях часто встречались те, кто готов отдать себя Тьме за власть и силу. У вас такого нет, боги ваши крепко держат землю в ладонях. Да и волхвы светлые не дремлют, не дают злу прорастать. У нас по-другому… - девушка осеклась, задумчиво глядя на костер. У князя руки сжались от желания прижать к себе и успокоить. Едва удержал себя на месте.

- А ты как стала такой?

- Да кто ж судьбу выбирает? Ты вот, волен был свою выбрать? Так и я. Дар от матери перешел, его развивать надо было, иначе задушила бы меня сила, не найдя выхода. Пока мать жива была – учила. И она, и другие… Это потом, когда храм разрушили, училась по книгам и дневникам маминым.

- Страшный у тебя дар, птичка.

- Страшный. Но когда знаешь, что кроме тебя зло остановить некому… Делай что должно и будь что будет. Хватит обо мне, - решительно поднялась с лежанки, оправила одежду, - смеркается уже – идем. Пора закончить с телами.

- До утра не терпит?

- Нет, днем сила темных слабеет. А мне сейчас не хочется напрягаться из-за такой мелочи, как уничтожение останков.

- Пошли, неугомонная, - Велеслав поднялся следом, пристегнул перевязь с мечом. Кто знает, какие еще недруги по лесам шлындают, - а ты посмотреть не можешь сколько еще мертвяков осталось?

- Это невозможно. Я чувствую только тех, кто рядом. И то, очень приблизительно могу определить количество.

Девушка шагала, с удивлением замечая, как легко говорить с десятником, причем на разные темы. Вопросы он задавал острые, словно саму суть предмета видел. Далеко пойдет!

- Колдун этот скольких