Очень плохая няня - Анна Солейн

— Я открою, мисс Фицрой.

Что? С чего бы ему, лорду и хозяину дома, самому открывать дверь.

Звонок.

— Я сама, лорд Эмбер.

Кто бы ни стоял сейчас за дверью — ему не поздоровится.

Потому что…

Я и сама запуталась, из-за чего разозлилась. Я уж точно не хотела иметь ничего общего с лордом Эмбером! Он грубый, надменный и снял с меня тысячу дублонов, когда в особняке появились Грифи и Масик, а еще — я уже говорила про то, что он надменный?..

Разумеется, я не хотела сталкиваться с ним чаще, чем того требует необходимость, но когда мы вдруг оставались наедине и хотя бы несколько минут не спорили, когда лорд Эмбер дотрагивался до моей руки, у меня внутри происходило что-то… что-то странное, что-то… волшебное, и это не имело ничего общего с прозаичной магией, а ощущалось как настоящее чудо теплого цвета янтарных глаз.

И тут — звонок! В самый неподходящий момент!

Святые бисквиты!

Новая трель длилась целый десяток секунд, если не дольше.

Какая настойчивая «однодневка»!

Выбежав из лаборатории, я успокаивающе кивнула испуганным Мисси и Лиаму, а затем направилась к входной двери.

Ну держись!

Вопреки моим ожиданиям, на пороге стояла совсем не изящная девушка-дракон, наряженная в свое лучшее платье с самым глубоким декольте, а высокий господин. На носу его красовались очки в толстой роговой оправе, в руке он держал толстую трость, а коричневые волосы торчали во все стороны, навевая мысли о ежиных иглах.

Вид у мужчины был весьма эксцентричный и потерянный, на лацкане пиджака красовалось пятно от соуса, в руках он держал пухлый саквояж.

Я сразу поняла, кто передо мной.

— Нас не интересует мыло, — отрезала я, пытаясь захлопнуть дверь.

Стоящий на пороге господин с неожиданной прытью подался вперед и удержал дверь.

— Но у меня нет мыла, — сказал он неожиданно высоким, почти писклявым, голосом.

Что ж, я могла бы догадаться: опрятным этот господин не выглядел, в отличие от мошенников, которые не так давно появились в Чистых Прудах.

Сами по себе воры, головорезы, наемники и прочий не слишком честный и не обремененный моралью люд не был в Чистых Прудах чем-то необычным.

С одной стороны, Чистые Пруды были абсолютнейшим захолустьем, куда из столицы не всегда доходили даже газеты, с другой — Чистые Пруды были абсолютнейшим захолустьем, где удобно было отсидеться… самым разным личностям.

К примеру, Пушка мы с Мисси отвоевали явно у залетных наемников, а сейчас передо мной стоял представитель еще одного типа лихих людей.

Такие появились в Чистых Прудах впервые совсем недавно, и тревогу забила миссис Смитти, которой за восемьдесят дублонов продали магический шампунь для ее чудесных волос, да продали так ловко, что она сама не поняла, как так вышло.

Следа того улыбчивого господина в Чистых Прудах потом так и не нашли, а шампунь оказался совершенно обычным.

Зато спустя неделю мясник купил набор ножей, изумительно острых, которые не надо затачивать, которые прослужат всю жизнь, всего-то за сто двадцать дублонов! Правда, те ножи сломались на следующий же день.

И снова — продавца и след простыл, запомнилось, как и в первом случае, только то, что он был вежливым, обходительным и исключительно приятным.

Господина с толстой тростью и в очках с тяжелой роговой оправой я до сих пор ни разу не видела в Чистых Прудах, но благодаря стремительно расползающимся сплетням отлично знала, какой незнакомец с саквояжем может постучаться в дверь погожим днем.

— У меня нет мыла! — повторил незнакомец, безуспешно пытаясь пригладить торчащие волосы.

Ну да, по нему не скажешь, что у него есть мыло. Может, тогда он выглядел бы опрятнее.

— А что же у вас есть? — с невольным любопытством спросила я.

Мисси выглянула из-за моей спины и тут же юркнула в дом, громко затопотала по лестнице вверх, — она не любила и опасалась чужаков, как и Лиам.

Путем хитрых допросов мне удалось выяснить: дело в том, что чужаки в их жизни всегда приводили к очередному переезду, смене дома и опекунов.

Сердце привычно уже сжалось, когда я думала о том, с чем пришлось столкнуться этим детям.

— У меня есть, — мужчина взглянул на саквояж. — Чернила и листы бумаги.

Надо понимать, чернила самые стойкие, а листы бумаги — невероятно плотные. И всего за небольшое количество дублонов это может стать моим!

— Нас это не интересует, — любезно откликнулась я, с наслаждением и с размахом захлопывая дверь.

Так-то! И все-таки — как он хитер! Прознал ведь, что в этот дом стоит предлагать именно бумагу и чернила, которые лорд Эмбер изводил в ужасающих количествах. Ученый, что с него взять.

— Мисс Фицрой! — прозвучал у меня за спиной низкий голос. — А вы с каждым днем удивляете все новыми и новыми талантами. Если так пойдет и дальше, то у меня не останется причин терпеть в особняке Масика.

Щеки тут же обожгло жаром, я обернулась.

Лорд Эмбер стоял напротив меня, скрестив руки и наклонив голову. Уголки его губ были подняты в намеке на улыбку. Я только сейчас заметила, что сегодня привычный черный костюм-тройку лорда Эмбера сменили коричневый пиджак и коричневые брюки из мягкой на вид льняной ткани.

Пожалуй, из-за этого он выглядел чуть менее отстраненным и застегнутым на все пуговицы, чем обычно. Почти… мягким.

— Виктория, я собирался спросить вас кое о чем, — сказал он, подойдя ближе.

Не к добру. Наверняка ведь сейчас заговорит о грифоне в лаборатории. Или… обнаружил все-таки, что у Великан имел довольно тесные отношения с его туфлями? Что Пушок умудрился поспать на его вещах?

Что именно?

Да почему он молчит-то?

От этого только страшнее…

Я украдкой сжала правую руку в кулак, чтобы хоть немного унять жжение в метке. Злится, точно злится! Опять!

— Что вы делаете сегодня вечером? — наконец спросил лорд Эмбер.

Он стоял очень близко, смотрел на меня тяжелым взглядом и молчал.

Я растерялась и оглянулась. Что?

Он на что намекает, что я про что-то забыла?

Что я делаю сегодня вечером?

— Собираюсь читать детям сказку на ночь, лорд Эмбер, — откликнулась я.

Вроде ведь ничего не забыла.

В чем на этот раз он пытается меня обвинить?

Губы лорда Эмбера сжались.

Может, он считает, что дети уже слишком взрослые для сказок? Ну уж нет! Они любят наши вечера, и я готова отдать за то,