Княжий венец - Анна Михайлова

Глава 26.

Немного у знахарки сил осталось. Но вот сон крепкий, беспробудный наслать – сил хватило. Оттого и не слыхал обычно чутким ухом Велеслав, как девушка тихо ускользнула из избы. Продолжил спать, пока что-то не разбудило. Глядь – вовсю утро на дворе, а в избе тишина.

Подскочил, на ходу рубаху натягивая. Бросился к печи – никого. Он наружу, на ходу сапоги натягивая.

- Проснулся, мил-человек? – хитро улыбнулась Ружица, закрепляя пучки трав на веревке у крыльца.

- Где она?

- Так ушла. Засветло еще, - пожала плечами старая.

- Куда ушла? – взревел князь. В груди резко заныло, будто вырвали что-то. И дышать вмиг тяжело стало.

- Откуда ж я знаю. Девка свободная, идет куда хочет. И с кем хочет. Так?

- Я тебе, старая, сейчас голову окручу. Говори, куда Тамирис ушла?

- Как и все птицы – рассвет пошла встречать. Ей без красоты и радости нельзя. Сам знаешь.

- Так уж день на дворе!

- Значит, еще что нашла. А может и помог кто? Сам видал – вчера охотников помочь – с полдеревни. Даже обручье мнимое не помогло.

Враз потемнели от гнева синие глаза. В лицо знахарка попрекала, а крыть нечем.

- Ладно. Сам найду, - нырнул в сени, подхватил оставленный плащ. На ходу пригладил пятерней волосы. Случайно заметил перед крыльцом рукомойник. Наскоро плеснул в лицо воды, окончательно просыпаясь.

- Ишь как потеря задела. А ежели это на всю жизнь будет, а?

- Да что б тебя…!

Быстрыми шагами ушел князь, что не нагрубить. Надоела хуже горькой редьки нравоучениями. Кого учить вздумала, старая?

Прошел несколько домов и охолонил немного. Ярость оно конечно приятно да только разум наперед идти должен. Итак, кто знать может о том, выходили из деревни али нет? Правильно – дозоры. Вчера ж полвечера обсуждали, как их грамотнее организовать. Сказано – сделано. Поднялся к дозорным на стену, расспросил как ночь прошла, все ли покойно. На его счастье, бесхитростные селяне сами сообщили, куда пропажа ушла. Уверенные что для дела троих мужиков чародейка прихватила. Троих?! Едва не взвился князь. Это вообще в какие ворота? Пытался до него разум достучаться, да только жгучий яд уже бежал по венам, а в голове картинки одна другой постыднее. Не приведи Боги тронет ее кто или посмеет с поцелуями лезть… А ежели она сама…?!

Хоть и злилась валорка на Леслава за самоуправство, но голова планомерно просчитывала варианты событий. Почти согласилась в собственной голове, что хороший выход из ситуации – себя женатыми объявить. Оттого спокойно и путешествуют вдвоем, и на постой в одной избе останавливаются. Все прилично, никто пальцем показывать не будет. Почти уже открыла рот, чтоб слова десятника подтвердить, как вдруг мысль обожгла: ему ж только этого и надо! Сразу же начнет лезть с поцелуями или еще чего похуже. И никто его не остановит! Еще и на нее посмотрят, как на полоумную – мол, чего это от собственного мужа шарахается? Раз зовет в постель совместную – долг ее туда идти. Вот же паршивец! Едва не угодила в ловушку. Ох, и попадись он ей сейчас!

Мужчины с легким удивлением смотрели на ее замолчавшую девушку. Пришлось откашляться, собираясь с мыслями.

- Э…гхм, понимаете… По обычаям моей родины браслет – это… Это… Это – подарок на помолвку! Даже не на помолвку, а сговор парой быть. Присмотреться друг к другу. А когда женятся, дарят кольца, вот. Потому не муж и жена мы вовсе. И не стоит Леслава ждать. Пойдемте, что за место показать хотели?

Враз повеселели парни – и те, что помладше, и ровесник ее, Воят. Потеплели у того глаза, и легкая улыбка в бороде спряталась. Неловко девушке было врать, да только не она это начала.

Спустились вчетвером по узкой лесенке и дружной толпой направились к воротам. А им навстречу люди улыбаются, кланяются даже. Благодарят, о здоровье справляются. Без подобострастия, но с уважением.

У одной избы попросил Воят остановиться. Мужчина посмурнел, в светлых глазах боль заплескалась.

- Подождите меня, я недолго. Друг тут мой живет. Один из первых пострадал. Не разорвали его мертвяки, выжил. Да только покалечили сильно. Один он у матери кормилец, а теперь сам лежачий. Ни мази, ни притирки не помогают. Я им еды ношу, от остального он отказывается. Добрый охотник был. Как брат мне, жизнь несколько раз спасал.

- А друг не обидится, если я осмотрю его раны? – осторожно поинтересовалась Тамирис.

- Я думал ты только по этим… по мертвым только. А можешь? – враз повеселел мужчина.

- Мы не пойдем, – хором гаркнули близнецы. Тами удивленно повернулась, - злой он сейчас, хуже медведя по весне. Опять браниться начнет и сапогами бросаться.

Девушка спрятала улыбку: любой мужчина становится невыносимым, когда болеет.

- Я пока не знаю, что с ним. Но осмотреть могу, если он не сочтет это оскорбительным.

- Никуда не денется. Пошли! – подхватив ее под руку, Воят взлетел на крыльцо, открыл дверь в сени и грохнув кулаком по вторым дверям, вошел в избу.

- Принимай гостей, хозяйка! – преувеличенно бодрым голосом гаркнул.

У печи хлопотала миловидная женщина невысокого росточка. Аккуратно заплетенная светлая коса с проседью, вышитый передник поверх домашнего платья. Все такая ладная, со спины и не дашь ее годков. Она что-то ловко поместила в зев печи, и отставила ухват[1].

- Воят, милый, заходи, - улыбнулась, пряча потухшие глаза, - всегда тебе тут рады. А я пирогов с утра наделала. Поешь с нами?

- Не могу, Зоряна. Тороплюсь. Зато гостью привел. Слыхала поди про вчерашнее, как отбились мы?

- Как не слыхать, когда радость такая, - натруженные руки женщины затеребили передник, - Боги смилостивились. Послали нам гостей-помощников.

- Так вот она это, гостья. Тамирис звать.

Женщина вскинула на гостью удивленные глаза. В них бездна вопросов была – мол, зачем к ним-то пожаловала? Но губы другое произнесли:

- Видать услыхали Боги наши молитвы о помощи. Вы проходите, не стойте на пороге. Все одно – угощу, чем богаты.

- Я сам тебе еды принес. И брат позже прибежит, полтуши косули принесет. Не за тем я здесь. Хочу, чтобы гостья на него взглянула, - кивнул он на огороженный занавеской угол.

- Никто мне не нужен! И тебе, Воят, сюда