Отрада - Виктория Богачева
— Да кто покажется, — себе под нос пробормотала Отрада, — в такой час. Токмо вы такие дурные. Да и я с вами.
А она ведь даже не гадала! Прикусив губу, она наблюдала, как Стояна и Добруша сделали по маленькому глотку питья, взяли венки и приблизились к воде.
Там на берегу они опустились на колени и положила венки на воду, придерживая их, чтобы не унесло течением. Коли сделать все правильно, то в отражении заместо своего лица покажется лицо суженого.
Отрада обхватила себя за плечи, почувствовав дрожь, и покосилась на оставленный Добрушей горшочек. Коли маленький глоточек сделает, то согреется немного да и успокоится. Дурного ничего не будет.
Поначалу робко, она шагнула вперед и, сомневаясь, взяла в руки горшок. Подержала немного да снова принюхалась: сладковатый, пряный запах, словно усыпанное цветами поле поздней весной. Он опьянял и кружил голову, и, зажмурившись, Отрада представила на этом поле себя.
Вместе с Храбром.
Хмельной мед осел на языке немыслимой горечью. Она закашлялась, едва не выронив горшок, и поспешно опустила его на землю. Голова закружилась и, выпрямившись, Отрада слегка пошатнулась. Ее повело в сторону, и она бестолково принялась размахивать руками, пытаясь устоять на ногах.
Да что же... как же это так... с одного лишь глотка...
Невидимая сила манила ее к реке, нашептывала слова на неведомом языке, зазывала и молила. Сама не своя, Отрада пошла к воде, и двигалась она, словно слепая. Она и впрямь ничего не видела: ни подруг, ни берега, ни рябой глади воды. Ее вел незнакомый, вселяющий ужас голос. Он же заставил ее опуститься на колени и заглянуть в реку.
— Радка? Ты чего? — Стояна позвала ее, но она не слышала.
Лишь вглядываясь в черную, бесконечную глубину, наблюдая за кругами, что расходились по воде. Сперва ничего не происходило, но потом голова закружилась сильнее, голос усилился, заняв собой все пространство вокруг и словно слившись с разумом Отрады, став с ней единым целым.
И тогда она увидела.
Она увидела прекрасную, холодную деву с черными, как крыло ворона волосами, и ледяными глазами. Увидела россыпь невероятной красоты самоцветов у нее под ногами. Они казались выточенными из огромной, замерзшей глыбы, и сияли ослепительным светом, от которого глазам делалось больно. Белоснежные, словно первый снег, они манили и манили взор Отрады, а голос в голове лишь делался громче. Теперь он бил набатом.
Она потянулась за ними рукой, подалась чуть вперед и черпнула прохладной воды из реки, даже не заметив.
Отрада моргнула, и прекрасная, черноволосая дева пропала, и на смену ей пришло лицо Храбра. Бледное, залитое кровью из рассеченного виска лицо.
Внутри все сжалось в комок, и она поднесла раскрытую ладонь к животу, с силой надавила, пытаясь справиться с болью, выворачивающей нутро наизнанку. Она хотела закричать, но не проронила ни звука, и могла лишь обессиленно, безысходно глядеть на лицо Храбра. Сердце тянуло так, что не было мочи терпеть, и Отрада, пытаясь избавиться от боли, ударила сжатым кулаком по воде.
Раз, другой, третий!
— … Радка, Радка...
Голос Стояны доносился до нее, словно через пелену. Разом пропали образы перед глазами, и перестала кружиться голова.
Отрада огляделась: она сидела на земле, опираясь на руки, а встревоженная, перепуганная Стояна и бледная Добруша стояли рядом, склонившись к ней.
— Радка! — Стиша бросилась ей на шею, и они обе упали в примятую траву. — Что с тобой творилось, я так перепугалась...
«Я тоже, — с трудом моргнув, подумала Отрада. — Я тоже...»
Ужас подступил к горлу, и она потерла раскрытой ладонью шею. Сил, чтобы повернуться и поглядеть на берег реки, просто не было. Она коснулась мокрых щек и посмотрела на свои пальцы: неужто плакала?
— Что ты там углядела? — негромко, испуганно спросила Стояна. — На тебе лица не было... ты чуть с головой под воду не ушла, мы насилу подскочили! Ох, вот права ты была, не нужно было приходить сюда!
Стиша причитала и причитала, но Отрада бросила ее слушать. Она пыталась осознать, что увидела.
Кем являлась та женщина?.. Что за диковинные, белые самоцветы манили к себе своим внутренним сиянием?
И почему... почему на лице Храбра была кровь?.. Что с ним приключится?..
38
После увиденного Отрада не находила себе места. На Стишу злилась – жуть как! Сперва ни говорить, ни глядеть на нее не могла. Подруга уже и винилась, и плакала, а она никак не могла отойти. По уму-то, ей бы на себя злиться, ведь Стояна ее за руку не держала и пить хмельной мед не заставляла. Все это Отрада сама себе устроила, с нее и спрос. Но коли б не Стиша, разве б оказалась она на том берегу безлунной, страшной ночью? Разве б отведала хмельного меда? Разве б увидела то, что не позабудет до самой смерти? То, что приходило к ней в жутких, кошмарных снах?..
Сперва мыслила рассказать обо всем Верее. Но, немного погодя, передумала. Чем поможет ей мудрая знахарка? Выругает? Так Отрада и сама себя костерила на чем свет стоит. Прошлое уже не исправишь. Коли увидала она мертвое лицо Храбра в реке, придется с этим жить.
Самому кузнецу она, вестимо, ни словечком не обмолвилась. Не хотела совсем дитем неразумным в его глазах смотреться. Так и носила в себе эту тайну.
Закусив от усердия губу, Отрада поддела ухватом и вытащила из печи здоровущий, горячий горшок. Нынче она не пошла на поле: Верея попросила остаться в избе да подсобить с травами. Сама знахарка уже который день пропадала неведомо где от зари до зари: ну, работы ей всегда хватало. Была она единственной травницей на несколько общин, и потому частенько к ней за подмогой прибегали из дальних поселений.
Отрада осталась и с самого утра сушила, перебирала, перетирала, толкла, смешивала, запаривала множество самых разных трав, оставленных ей Вереей. Уж на что она думала, что неплохо в них разбирается, но у большинства даже названий не ведала и по листве не узнавала.
Еще с вечера она поставила в печь томиться щи из крапивы, и вот нынче, как раз к полудню, они поспели. Отрада перелила часть похлебки в горшочек поменьше, закрыла его добрым ломтем каравая, замотала хорошенько в рушник и смахнула со лба завиток, выбившийся из косы. От печного жара да суматохи с травами
