Жгучее маленькое проклятие - Джей Ти Джессинжер

Медленно и обдуманно фигура подняла руку и костлявым пальцем указала на меня.

Отлично. Безымянный труп указывает на меня, словно я выиграла приз. Надеюсь, призом не будет одержимость демоном.

— Что случилось? — спросил Дакс. — На что ты уставилась?

Снизив голос, я прошептала:

— Там мужчина. Стоит за стойкой.

— Мужчина? — напрягшись, Дакс обернулся, вглядываясь в темноту.

— Ага. Без лица.

Дакс застыл, а затем схватил меня за руку и потащил к двери.

— Пошли.

Я выпустила кошку и засеменила за ним, едва удерживаясь на ногах.

— Дакс…

— Не сейчас, — его голос был тихим и срочным. Ни намёка на сарказм или насмешки. Лишь холодный, неприкрытый страх.

Похоже, эта безымянная штуковина не была проделками Дакса. Его явный страх ясно давал понять, что это не бутафория, которую он приготовил, чтобы напугать меня.

От этого мне ни капельки не стало легче.

Мы вырвались через дверь на улицу и бросились бежать, густой туман приглушал звук наших ног, выбивающих ритм по брусчатке. Мы не останавливались несколько кварталов, пока не оставили «Дом Чернил и Крови» далеко позади.

Дакс наконец отпустил мою руку, когда мы свернули за угол на оживлённую улицу, заполненную пешеходами. Он упёрся руками в ближайшую стену, словно нуждаясь в опоре, и тяжело выдохнул.

— Ты видел эту штуку? — выдохнула я, дрожа.

Он тяжело дышал, уставившись в мостовую, словно силой воли заставляя себя сохранять спокойствие. Наконец он посмотрел на меня глазами, в которых читалась не только настороженность, но и замешательство.

— Нет. И ты не должна была его видеть.

— Что значит, «не должна была его видеть»?

Он выпрямился, провёл рукой по лицу и снова выдохнул.

— Эта штука в мастерской. Он появляется только перед женщинами, которые…

Он замолчал, скулы напряглись.

— Которые что, Дакс? — настаивала я, сердце колотилось.

Он сглотнул, шевельнув кадыком.

— Которые влюбляются в мужчину из рода Руссо.

Эти слова прозвучали как удар грома. На мгновение я уставилась на него, мысли путались. Затем я покачала головой.

— Абсурд.

Дакс коротко и горько рассмеялся.

— Скажи это Полому человеку.

У меня по коже побежали мурашки.

— У него есть имя?

Он единожды, отрывисто кивнул, затем устремил на меня тёмные глаза.

— Это «исполнитель» проклятия Руссо. Он приходит за женщинами, которые любят нас.

Несмотря на ситуацию, я не удержалась. Громко рассмеялась.

— Люблю тебя? Послушай, Солнышко, я признаю, на тебя приятно смотреть, но ты живёшь в Диснейленде, если думаешь, что я… погоди, — я пригляделась к нему внимательнее, сердце снова начало колотиться. — Что значит, «он приходит за женщинами»?

Он замешкался всего на секунду дольше, чем нужно, и я всё поняла.

— Святое дерьмо. Ты хочешь сказать, эта штука убивает людей?

Его губы сжались в суровую линию.

— Не людей. Женщин. Конкретно тех, кто влюбляется в Руссо.

Пропуская мимо ушей тот факт, что он звучал так, будто женщины не являются настоящими людьми, я захлёбывалась:

— Но… но… я же не влюбилась в тебя! Ты мне даже не особо нравишься, не то, что люблю! Я бы с радостью столкнула тебя под скоростной поезд, если бы думала, что из этого выйдет хороший материал!

Его выражение лица стало кислым.

— Боже, как мило. Я тронут, — затем он взглянул на повязку на своём запястье и пробормотал: — Это не сходится. Ничего не сходится. Такого раньше не случалось. Никогда так скоро. Как будто проклятие опередило нас. Как будто оно знает что-то, чего не знаем мы.

Мне было интересно, что под той повязкой, но я сосредоточилась на более важном деле.

— Притормози, ковбой. Забудь на секунду о своём жутком сверхъестественном палаче, но, если ты намекаешь, что я влюблюсь в тебя, это невозможно.

Он уставился на меня, приподняв брови, словно не веря. Как будто он был настолько неотразим, что само собой разумеется, что я сойду с ума от любви в любую секунду. Так что, конечно, мне пришлось объяснить.

— Так же, как я не верю в Лох-Несское чудовище, я не верю в любовь, ясно? Это сказка. То, что люди называют «романтической любовью», — всего лишь гормоны. Её не существует.

— Конечно, — ровно сказал он. — Так же, как не существует проклятий? Как не существует той штуки, которую ты видела в мастерской? — он шагнул ближе, глаза пылали. Понизив голос, он произнёс: — Так же, как то, что мы оба почувствовали, когда целовались… Это тоже было воображаемым?

— Прости, это тот самый мужчина, который заявил, что поцелуй был дерьмовым? Потому что я отчётливо помню, что тот парень не был им вообще впечатлён.

Он вышел из себя и начал кричать:

— Ты серьёзно собираешься стоять здесь и спорить со мной о поцелуе, когда тебя отметили для смерти?

Молодая пара, проходившая мимо за руку, обменялась обеспокоенными взглядами и поспешила прочь.

Я пробормотала:

— Терпение, терпение. Успокойся, пока кто-нибудь не вызвал полицию, — заметив группу девушек на другой стороне улицы, уставившихся на него, я язвительно добавила: — И, может, найди рубашку. Ты устраиваешь представление для зевак, качок.

Он сверкнул на меня тёмными глазами, в которых пылала ярость, затем с неверием покачал головой.

— Где ты остановилась?

— В «Лафайете». А что?

Вместо ответа он зашагал по улице в направлении отеля, не утруждая себя оглянуться, иду ли я за ним.

Вот тебе и миф о южном джентльмене.

Я ускорилась, чтобы поравняться с ним, и начала забрасывать его вопросами пулемётной очередью.

— Что такое Полый человек, в точности? Как он убивает? Его можно остановить? И кто вообще создал это дурацкое проклятие?

— Он — существо, действующее вне времени и реальности. Собиратель проклятий. Его нельзя остановить, по крайней мере, насколько я знаю. Никому никогда не удавалось от него убежать. Что касается того, кто создал проклятие, что ж… — его смех был коротким и холодным. — Изначально это не было проклятием. Так всегда и бывает.

— Тогда с чего всё началось?

— С корня всего зла: жадности.

Мы больше не разговаривали, пока не добрались до отеля. Его величественный фасад отбрасывал длинные тени под светом фонарей. Дакс без колебаний распахнул тяжёлые стеклянные двери и ворвался в тихий вестибюль. Он был пуст, кроме человека за стойкой регистрации, уткнувшегося носом в роман. Он не взглянул на нас, когда мы прошли мимо.

Избегая древнего, медленного лифта, мы взбежали по лестнице, перескакивая через две ступеньки, не проронив ни слова. Моя голова и так была