Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

Я представляю, как отворачиваюсь от всего этого, забираю Майну, отца, Тянь, Бумажных Девушек и ухожу отсюда. Мы могли бы отправиться в горное святилище, описанное Майной, или, возможно, вернуться ко мне домой в Сяньцзо, найти тихий уголок мира и устроить свою жизнь по-своему – жить так, как хотим мы сами, а не как нам велят властолюбцы, такие как Кетаи и Король. Мы могли бы стать по-своему свободны.

Когда мир отказывает тебе в выборе, ты делаешь свой собственный.

И всё же я знаю, что эти мысли бессмысленны. Потому что, если Король победит Ханно завтра, Касте Бумаги не видать свободы в Ихаре. Всё будет по-прежнему, мы всегда будем жить в страхе, что однажды услышим звуки рогов и топот копыт и поймём, что наши миры вот-вот разобьются вдребезги. А даже если Ханно с союзниками и выиграют войну, я знаю, Майна каждый день будет сожалеть о том, что её не было рядом вместе с ними.

Я бы и сама жалела об этом.

Потому что речь никогда не шла о том, чтобы помочь Кетаи Ханно занять трон. Это всё из-за моей матери, Зелле, Королевы Демонов, и каждой Бумажной Девушки, которую когда-либо привозили ко дворцу. Всё из-за Бо и Хиро, Ченны и Цаэня, из-за всех людей Касты Бумаги по всей Ихаре, которые каждый день живут в страхе, о котором им вообще не следовало знать. Это из-за шаманов, таких как Руза, которые рискуют своими жизнями, чтобы помочь мне сохранить мою. Это из-за той женщина из Касты Бумаги, которая глянула на меня в Ночь Снятия Покровов и назвала меня дзарджей – предательницей своего народа. И, возможно, прежде всего, это из-за той ночи, когда Король Демонов забрал у меня то, чего я никогда не смогу вернуть. Всё время он отнимал у меня крошечные части и огромные куски, нанося раны, которые никогда не заживут, сколько бы времени ни прошло.

И это из-за Майны, любви и надежды.

Я делаю вдох, прихожу в себя. Затем я обращаюсь к Кетаи.

– Я всё сделаю.

Слова звучат так, словно исходят не от меня. Конечно, я не могу согласиться с этим. Но в тот момент, когда все части сложились воедино в шатре Кетаи, я поняла, что если от меня это требуется, то я всё сделаю.

Первое, что я представляю, как только произношу эти слова: Майна, отец и Тянь плачут над моим телом. Второе – это два иероглифа, написанные один рядом с другим – близкие, как влюблённые.

Жертва.

Полёт.

Судьба Майны никогда не принадлежала ей – она принадлежала тем, кого она любила. Вот, в чём дело. Теперь она потеряет меня, а я, в свою очередь, подарю ей крылья.

– Я всё сделаю, – повторяю я, – но не ради вас, а ради Майны. Она так истощила себя, что я не знаю, сможет ли она пережить битву.

– Ты так сильно любишь её? – говорит Кетаи.

– Даже больше, – я мотаю головой.

Он начинает говорить.

Я поднимаю руку. Подступают слёзы, и я не доставлю ему удовольствия увидеть их.

– Я видела, как это делается. Я буду знать, когда придёт время, – я прерывисто вздыхаю. – Майна будет ненавидеть вас за это всю оставшуюся жизнь, – говорю я, собираясь уходить. – Надеюсь, вы это понимаете. Но она будет жить – для меня это важнее всего.

Прежде чем он успевает что-либо сказать, я разворачиваюсь на каблуках. Слёзы текут горячими и быстрыми потоками, когда я бегу туда, откуда пришла, отчаянно желая вернуться к Майне, чтобы больше не терять ни секунды без неё.

Если мне суждено прожить ещё несколько часов, я хочу провести их рядом с ней, в её свете, в её любви, в её прекрасном сиянии. Я хочу впитать её всю. Я буду напоминать себе, каково это, чтобы когда придёт время погибнуть, я буду не одна. У меня останутся воспоминания о каждом мгновении, которое мы провели вместе.

Даже если мне хочется совсем, совсем другого.

31. Майна

Всё было так, как она давно мечтала. Леи разбудила её, скользнув под простыни, просунув ногу между её бедер и обхватив её лицо рукой, нежно повернув её щеку так, что они оказались лицом к лицу. Эти яркие глаза горели так яростно, как она никогда не видела.

– Любовь моя, – хрипло начала Майна.

– Не сейчас, – Леи помотала головой. – Это всё неважно – ни что было до, ни после. Разве это так сложно? Разве нельзя просто... побыть вместе?

В её глазах переливалась радуга эмоций, но превыше всего была решимость. Майна могла бы утонуть в этом расплавленном золоте, и с радостью.

Она знала, что должна извиниться. Им так много нужно было обсудить. Но завтрашняя битва подкрадывалась всё ближе, а их проблемы не решить одним разговором. Потребовались бы месяцы, возможно, годы терпения, понимания и вскрытия старых ран, пока они не найдут лекарство, способное их залечить.

Майна не возражала. Она была готова к этому – ко всему, что давало бы им шанс.

– Хорошо, давай просто побудем вместе, – согласилась она.

В конце концов, их жизни вот-вот должны начаться. Будущее ждало их прямо за углом. У них есть всего один момент, приостановленный во времени, а потом можно было всю оставшуюся жизнь игнорировать реальность.

Леи улыбнулась, и у Майны защемило сердце.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Леи, приблизив губы. – У тебя хватит сил поцеловать меня?

Майна откинула волосы, упавшие на лицо Леи. От неё пахло полевыми цветами под дождём, любовью и надеждой. От неё пахло домом.

Она и была дома.

– Конечно, – ответила Майна и раскрыла губы, чтобы встретиться с губами Леи.

В этот момент воздух сотряс первый звук боевого рога.

32. Леи

Сигнал тревоги звучит громко и отчётливо, разливая отчаяние по венам.

Не сейчас. Попозже...

Предполагалось, что у нас будет последняя ночь вместе.

Предполагалось, что у меня будет больше времени.

Майна уже поднимает меня на ноги, откидывает полог палатки и выглядывает наружу. Мимо проносятся люди, вся площадка переполошилась по сигналу тревоги.

– Майна! Леи! – Кензо бежит к палатке, бросая Майне большой свёрток: одежду, доспехи, длинные лакированные ножны её мечей. – Одевайтесь и ждите нас в конюшне.

Демон-волк уже одет для боя: синее