Разрушение кокона - Тан Ци

– Княжна, ты хочешь быть мне другом, но я быть тебе другом не хочу.

Девушка замерла:

– Но, братец княжич, в последние дни я, кажется, тебя не раздражала. Цин Лин даже сказала, что тебе нравится меня видеть. Сегодня ты просто…

Она долго пыталась найти подходящие слова, но так и не смогла.

Цзи Минфэн закончил за нее, спокойно глядя ей в глаза:

– Просто с сегодняшнего дня ты начала меня раздражать.

Прошло немало времени с того момента, как княжич ушел из зала, но Чэн Юй все еще стояла на месте. Она была напугана.

Молодой господин Юй не боялся укрощать диких лошадей, словно домашних кур, и заходить в змеиные логова, как в придорожные чайные, и злого духа он не устрашился бы. Даже Чжу Цзинь, ее злой рок, никогда не пугал ее по-настоящему. Но сегодня Цзи Минфэн заставил ее испытать страх.

Чэн Юй боялась, что юноша разозлится, и от его гнева сердце сжалось только сильнее. Она не понимала, почему он так разъярился. Она совершила ошибку, но не считала ее такой уж серьезной.

Она не хотела, чтобы Цзи Минфэн злился, поэтому на все его вопросы отвечала честно. Но, к ее удивлению, ни один из ее ответов не удовлетворил его.

Княжна никогда раньше не сталкивалась с подобным – чтобы ей приходилось так тщательно разбирать чьи-то мысли, так осторожно пытаться угодить и понравиться. У Чэн Юй никогда не было такого непредсказуемого друга, и не было опыта такой дружбы, от которой душа уходила в пятки.

Она знала, что к Цзи Минфэну трудно подобраться, и прилагала все усилия. Но сегодня, сделав всего один неверный шаг, она, казалось, вернулась к началу.

Ей было грустно. Она была разочарована.

Чэн Юй провела весь день в Южном зале, погруженная в свои мысли. То она думала, что если Цзи Минфэн не хочет быть ее другом, то и не надо. В глубине души она, конечно, сожалела, но это было не так уж важно. В жизни ей все равно придется столкнуться с тем, что некоторые люди, которых она очень любит, не станут ее друзьями. Девушка даже утешала себя, словно битый жизнью человек, размышляя, что жизнь, оказывается, полна разочарований.

Но через некоторое время она снова начинала думать, что не стоит так быстро сдаваться. Вдруг Цзи Минфэн просто сказал те слова в гневе? Хотя поначалу он считал ее надоедливой, за последние полмесяца, с тех пор как она начала приходить в Южный зал, он явно перестал так думать. Он даже делал пометки в ее книгах, и это служило доказательством его благосклонности. Хотя сегодня она сказала что-то не то и снова начала его раздражать, возможно, завтра его гнев утихнет, и он снова изменит свое мнение.

Чэн Юй то изо всех сил бодрилась, то падала в бездну отчаяния, борясь сама с собой весь день. В конце концов, она выбрала не опускать руки. Потому что, размышляя в зале, она задала себе вопрос: если она действительно так раздражает его, то разве Цзи Минфэн – тот, кому она надоедает больше всех? Нет, это определенно был Чжу Цзинь. Но Чжу Цзинь, который готов был бить ее по три раза в день, все равно не бросал ее. Разве не потому, что не мог не сдаться такой очаровательной ей?

Княжна убедила себя, что Цзи Минфэн, должно быть, просто сказал те слова в порыве чувств.

Когда она покидала зал в конце дня, то уже решила, что будет медленно возвращать расположение юноши. Но, вернувшись в свой двор, она обнаружила, что к ней пришел старый управляющий из имения княжича.

Слуга поднес ей стопку книг, наверху которой была «Толкование языка Хоту», которую она оставила в зале. Старый управляющий хриплым от постоянного курения трубки голосом не спеша объяснил ей:

– Княжич приказал мне передать вам все книги, которые вы недавно читали. Он также сказал, что с завтрашнего дня вам не нужно приходить в Южный зал. Если вам понадобятся новые книги, пусть вам их принесет Цин Лин.

Чэн Юй на мгновение замерла, затем осторожно спросила управляющего:

– Значит… братец княжич имеет в виду, что я могу вернуться в Южный зал, когда его гнев утихнет?

Управляющий помолчал, подбирая слова:

– Я думаю, княжич, скорее всего, имел в виду, что вам больше не следует ступать в Южный зал.

Этот разговор не мог пройти мимо Цин Лин, и, конечно, она узнала обо всем, что случилось в Южном зале.

Чэн Юй и не думала скрывать произошедшее от стражницы. Она приехала в имение Личуань одна, и за последние полмесяца, проведенные с Цин Лин, они стали очень близки. Она считала Цин Лин своей старшей сестрой и делилась с ней всеми своими переживаниями, потому что та была мудрой и понимающей, и, казалось, в имении Личуань не было ничего, чего она не могла бы понять или решить.

Действительно, Цин Лин не придала большого значения гневу Цзи Минфэна. При свете лампы она смотрела на Чэн Юй с полуулыбкой:

– Княжич злится на княжну, потому что… – Но она не закончила фразу, только оперлась на руку. – Княжич не хочет, чтобы княжна приходила в Южный зал? Вам стоит ему подыграть. Не такое уж большое дело, пусть княжич позлится пару дней. Как только гром отгремит, я сама поговорю с ним, чтобы узнать, как княжна может загладить вину. Это сэкономит вам время и силы, разве нет? – Затем она засмеялась, как будто вспомнив что-то смешное. – Княжич, конечно, так забавно раздражается.

Чэн Юй не обладала проницательностью и смелостью Цин Лин, поэтому не находила гнев Цзи Минфэна забавным – она боялась его. Однако безмятежность старшей сестрицы придала ей уверенности, что расположение княжича Цзи все же можно вернуть.

Но все же на сердце у нее было неспокойно.

Из-за подтачивавшей ее тревоги на следующее утро Чэн Юй уговорила Цин Лин пойти во двор Гибискусов к Цзи Минфэну. Как только Цин Лин вышла за ворота, княжна, не раздумывая, последовала за ней.

Она шла за стражницей на почтительном расстоянии, думая про себя, что просто украдкой, издалека посмотрит на княжича, чтобы понять, в каком он настроении сегодня и злится ли он все еще на нее.

Цин Лин встретила Цзи Минфэна у ворот двора Гибискусов.

Женщина, казалось, что-то сказала ему, и Чэн Юй увидела, как Цзи Минфэн поднял взгляд в ее сторону. Этот взгляд был очень коротким, она не успела толком все осознать, как он уже повернулся