Девушки бури и тени - Наташа Нган
– Ложись! – приказывает Лова.
Мы падаем на животы, накрываем руками головы, утыкаемся лицами в песок. Кто-то закрывает меня собой. У меня есть всего секунда, чтобы узнать её прохладный океанский аромат, тяжесть её тела на себе, как небо раскалывается на части.
Взрыв настолько мощен, что сотрясает землю.
Тяжёлая рябь пробивается сквозь ночь, высасывая воздух.
Тишина обрушивается на нас.
Секундой позже на землю сыпется песок, разбрасываемый с силой муссона.
Пронзительный звон наполняет мне уши, будто в барабанных перепонках жужжит сотня комаров. Чьи-то руки хватают меня, поднимают на ноги. Я, пошатываясь, поднимаюсь и оказываясь в странном новом мире. Майна хватает меня рукой и ведёт вниз по склону дюны. На нас двоих продолжает сыпаться песок, звуки возвращаются, ужасные звуки, кошмарные и слишком знакомые. Крики боли и яростный треск пламени.
Впереди горит корабль.
Майна отпускает мою руку, чтобы вытащить свой второй меч. От неё исходит холод – она использует магию. Её глаза белеют. В них отражается пламя, золотые языки, тянущиеся от корабля к полуночному небу, словно разрезы в самой ткани ночи.
Повсюду раздаются глухие удары, когда объятые пламенем тела падают за борт лодки. Некоторые лежат неподвижно. Другие корчатся, стоная на песке.
Другие отряхиваются, сбивают пламя и вскакивают на ноги, вытаскивая сабли, копья, пики, топоры.
Я вытаскиваю кинжал, его магия с мрачным жужжанием оживает, как раз в тот момент, когда к нам приближается первый солдат.
34.
Сначала всё легко.
Солдаты с лодки ранены или оглушены. Некоторые даже горят, их одежда и мех охвачены пламенем. Воздух наполнен дымом. Мы расправляемся с каждым солдатом одним ударом или после короткой схватки, надвигаясь на них с мрачной решимостью. Я не чувствую ни одного своего смертельного удара. Моё желание жить механически переходит в движение кинжала. Рука с ним подобна отдельному инородному телу, просто продолжению моего окровавленного клинка.
Кровь снова и снова брызжет на одежду и лицо.
Когти оставляют борозды на моих предплечьях, когда кто-то из солдат даёт отпор; кончики мечей царапают мне кожу.
Я почти ничего не чувствую. Каждый момент прост и полон сосредоточения.
Действие – реакция.
Огонь – внутри, страх – прочь.
Стиснув зубы, я вонзаю лезвие в горло и кишки, провожу им между рёбрами и лопатками, погружаю его глубоко в глазницы и нежные изгибы шеи, наблюдая, как гаснет бронзовый отблеск, когда он поглощается мягкой, раздвигающейся плотью. Магия усиливает мои атаки, но это нечто большее — это мои навыки, а теперь и жажда крови.
Хрюканье, стоны и случайные отрывистые крики наполняют воздух, уродливый хор боли. Это не столько битва, сколько казнь. Резня.
А потом, внезапно, всё кончается.
Мы с Майной тяжело дышим, с поднятыми клинками стоя лицом к пылающему кораблю. Руки дрожат, из-за этого дрожит и кинжал, а Майна похожа на статую, если бы её волосы не развевались на ветру волосы, а ткань сари – вокруг лодыжек.
Воцаряется пугающая тишина. Песок вокруг лодки усеян трупами. Отблески костра скользят по мокрым от крови лицам и тёмным разинутым ртам. Единственные звуки – это ревущее потрескивание пламени и наше собственное тяжёлое дыхание. Несколько мгновений я могу лишь ошеломлённо стоять, трястись и пялиться в ужасе на всё это — то, частью чего я стала, то, что я сделала. Этот ужас присутствует в металлической вони вскрытых тел и красных каплях с моего кинжала.
– Отходим, – приказывает Майна.
Мы отступаем на вершину хребта вместе с остальными.
– Все целы? – спрашивает Лова, вытирая саблю о брюки.
– Нет ничего лучше, чем немного убийства на десерт, – отвечает Нор, хотя в её голосе нет ни капли юмора, а улыбка мрачная.
Оза подходит ко мне. Он осматривает мои руки, где бледная кожа покрыта красными порезами. Отрывая полоски от своей рубашки, он обматывает ими мои предплечья.
– Ты в порядке? – спрашивает меня Майна, осматривая его работу.
— Мне... даже не больно, – говорю я.
– Это не то же самое, что быть в порядке, – отвечает Оза.
Прежде чем я успеваю ответить, раздается голос Ловы:
– На позиции!
Мы рассредоточиваемся веером вдоль подъёма на дюну: Цаэнь и Нитта справа, Амалы в центре, а мы с Майной слева от них. Позади нас Меррин поднимает первую из ценных досок, извлечённых из корпуса корабля.
– Не сейчас, – Лова протягивает руку.
Нарастает шум, когда, словно оживший кошмар, солдаты рассыпаются по бортам лодки. Они приближаются к нам бурлящей волной, которую я представляла себе ранее: рёв, рычание, плевки. Оружие поднято высоко или направлено вперёд, пламя горящего корабля отражается в металлических лезвиях пик и цзяней, а также в размахивающих боевых топорах.
Песок уходит из-под ног от напора наступающей армии. Упираясь ногами в движущиеся потоки, я дрожащими пальцами вцепляюсь в кинжал и смотрю вниз на приближающийся натиск со всей силой, на какую только способна.
Солдаты достигают подножия нашей дюны и начинают взбираться. Они движутся жужжащим, скрежещущим роем, облачённые в малиновое и чёрное, с вымпелами и королевскими знаками отличия. В орде самые разные демоны: шакалы, ящерицы, волки, медведи, леопарды, бизоны, быки – рога, когти и похожие на косу резцы сверкают в огненно-красном сиянии.
Язык во рту похож на ватный тампон. Я тяжело выдыхаю, меняю позу.
– Держись поближе, – приказывает мне Майна. – Я не позволю им прикоснуться к тебе.
Она целует меня в лоб. Я в последний раз бросаю взгляд на её бархатно-коричневые радужки, и от неё исходит поток холодного воздуха – она переходит в режим воина Сиа, а её глаза белеют.
Справа от меня Лова поднимает руку.
– Начали! – кричит она Меррину.
Он взмывает в воздух, взмахивая крыльями и поднимая песок, пролетает над кишащей ордой солдат и закладывает резкий вираж. Раздаются крики. Несколько стрел свистят в воздухе, но Меррин уклоняется от них, мчась к передовой линии армии.
Доска падает с тошнотворным хрустом.
Передние ряды солдат падают. Раздаются крики – их топчут демоны, идущие сзади. Другие разбегаются. В центре волны образуется дыра.
С диким рёвом Лова бросается с гребня холма, высоко подняв саблю, её волосы цвета медовых сот светятся в свете костра. Она ведёт нас
