Я буду держать тебя (СИ) - Торен Эйлин

Развернулась уйти, но навернулась на чём-то попавшем под ноги (здесь после предыдушего звезданутого экземпляра, Коняева, такой беспорядок, что…), нога подвернулась и Ида попыталась найти опору, но конечно, как назло, руки провалились в пустоту, ничего не нашли. Зато её нашли руки этого самого хама хоккейного.

— Ничего себе, я ещё не начал подкатывать, а ты уже падаешь мне в руки, – обжёг кожу за ухом полный наглости шёпот.

Снова задохнулась. Но на этот раз сердце отплясало канкан, а внизу живота перекрутило. Ида попыталась найти себя. Вытащить возмущение. Это получалось. На него. И на себя…

“Это что за реакции? На старости с ума сошла, Ида?”

Она шумно выдохнула и выпуталась из рук наглого пацана, предварительно ударив его по рукам и зашипев, кажется пытаясь ругнуться, только против физики и химии не попрёшь, а уж биологии тем более – Ида проанализировала этот надменный взгляд, с которым столкнулась. Понятно, что такой вот укладывает девиц в постель штабелями.

Нога снова подвернулась и… что ж такое?

— Шайба, – многозначительно протянул этот поганец, не разрывая зрительного контакта, а от рук, держащих её за талию исходил предательский жар, который понесся по телу волнами, призывая к иррациональному, более тесному контакту.

— Ваш друг раздолбай – никакого такта и полнейший беспорядок после него, – попыталась прийти в себя Ида, вытаскивая из себя сердитость и раздражение, которое всегда были в ней, когда она сталкивалась с Коняевым.

— Мой друг? – этот амбал (рост точно под два метра) её всё же отпустил, правда перед этим, приподнял, словно она маленькая девочка, вот так за талию вверх, пнул шайбу, на которой она навернулась и не один раз, а потом поставил Иду на пол. — Игого?

— Что?

Она чувствовала себя максимальной идиоткой. Что за разговор такой дебильный? Что? Кто? Какого?

— Друг мой – это Игорь Коняев? Игого? – пояснил он.

— Игого? – изумилась Ида.

— Погоняло его. И он мне не друг. И не приятель и вообще, – гад самовлюблённый развернулся к ней спиной, — понятно почему здесь такой пиздец. Игого по жизни за собой не умел убирать, мудло.

Он ещё ругнулся, потом пнул с досадой ещё одну шайбу.

— Просто хотел найти на парней на завтра защиту, у меня завтра группа, которая умеет и на коньках стоять и в хоккей даже типа играть, – вздохнул.

— Возьмите в команде, – зачем-то Ида решила помочь. — Потом здесь разберётесь и…

— Слушай, у тебя реально в глазах двоится? – повернулся к ней, лицо снова такое всё… твою налево, неотразимое! Видимо. Должно быть. И да, достаточно привлекательное лицо. Ладно. Шикарная морда самодовольного, наглого мачо.

— Да с чего вдруг? – не выдержала она.

— Тогда почему ты ко мне во множественном числе обращаешься?

Ида подавила желание выдать очередное нелепое “что”.

— Это вежливость, – возмутилась, — или вам в ваших хоккеях это не известно?

— Ааа, то есть я к тебе тоже должен вот так? Да?

— Мы не знакомы, я старше, логично.

— А как тебя? Я слышал… что-то греческое, загробное, – ухмыльнулся звездец этот наглый, — Аида! Точно.

— Аделаида, – процедила она, — Георгиевна.

— Аделаи-и-ида, – и снова улыбка эта на мильон. — Георгиевна? Жесть!

Ида выдохнула, попыталась убить этого гадёныша взглядом, конечно, что ему – улыбка ещё ярче засверкала. Поэтому она ругнулась себе под нос, развернулась. Отправляясь на выход.

— Или выходите, или я закрою вас с вашими шайбами и клюшками, – кажется прорычала, хотя в общении всегда терялась, а тут хотелось драться – дожила, довела себя – как нервы расшатались!

И ведь Ида гордилась тем, что, как педагог, всегда очень терпелива, умеет быть строгой, но при этом всё же держать себя на уровне, чтобы не скатываться в бессильную истерику, когда сталкивалась вот с такими… такими… как этот! А она сталкивалась – за пятнадцать лет, как работала тренером, каких только воспитанников у неё не было. Надменных, наглых, хамоватых хватало тоже.

— У меня в доме просто жила старушка, – звездец следовал за ней по пятам, — Аида Пантелеймоновна. Лет девяносто ей было, милая такая. Мелкая. Тоже. Как-то долго на лавочке сидела, а мы бегали мимо неё мальцами и старались не шуметь рядом.

Он прислонился к двери, вещал, пока Ида закрывала дверь и опечатывала её.

— Два дня сидела. А потом оказалось, что она умерла.

— Что? – снова спросила Ида, поднимая взгляд на парня.

— Скажи, прикол!

Женщина уставилась на него, словно инопланетянина. Прикол? Что кто-то умер? Это вообще…

Она наверное и не нашлась бы что сказать, но ожил телефон, смарт-часы возвестили о входящем с незнакомого номера.

Ида мотнула головой, нахмурилась на хоккеиста, извинилась (зачем-то) и ответила.

2

Денис стоял и, склонив голову набок, изучал удаляющуюся от него тренершу.

Весь день она прожигала его взглядом. Ух, какая…

Не понятно, чем Сорока ей так не угодил, что она его взглядом прибить хотела – хотя предположение, что он ей когда-то там в прошлом что-то сделал, всё же вполне себе казалось реальным.

Мало ли – на льду бывает всякое, а он тут, на этой самой арене, всё же учился на коньках стоять, шебутной был, непоседливый… грубиян, чего себе рисовать, реально быдло. Особенно, когда подростком был. Подумал, что она тут тогда работала и он может огрызнулся на неё, откуда ему помнить?

Только… нет, определённо кого-то по имени Аделаида точно запомнил бы.

Значит она просто так… ну, или запала?

И тут здрасти, как подфартило. Прижал тет-а-тет, так сказать, в подсобке. Красавчик.

И рили, горячая, такая боевая, пусть и мелкая, чтобы достать до него ей надо подпрыгнуть. Только она ж фигуристка – подпрыгнуть ей вообще не проблема.

Денис хохотнул своим мыслям.

— Постойте, как? Нет, что значит? Где? Сейчас? – тем временем возмущалась в телефон мелкая демоница Ада. — Но был уговор на завтра, и… и… что мне сейчас делать?

Сорокин прошёл мимо, присвистывая, ловя раздражённый и растерянный взгляд Аделаиды этой Георгиевны. Вот же имя…

Точно запомнил бы. Точно.

— Где? Постойте. А как… да я здесь, сейчас! – женщина сбросила вызов, ругнулась и побежала на выход.

Через минут десять минут, выходя из комплекса, Денис узрел Аделаиду, стоящую перед огромной, кажется с неё размером, коробкой.

Вид у женщины был мягко выражаясь растерянный. Сорокину показалось, что немного и она расплачется. Оглядевшись по сторонам, будто потерялась, уставилась в телефон, потом на двери комплекса.

Встретилась с ним взглядом.

— Помощь нужна? – поинтересовался Сорокин.

Но кто ж эту королеву льда разберёт – вот она рыдать готова, а его увидела и сразу вид такой “шёл бы ты, мальчик, без сопливых разберусь!”

Нет, может Дэн, конечно себе это выдумал, а может и не совсем…

Женщина вздёрнула носик свой, горделиво, мотнула головой и сказала “не надо, спасибо”.

Сорокин пожал плечами и отправился на стоянку. Автозапуск движка врубил ещё, когда вещи забирал в здании, поэтому сейчас подошёл уже к прогретой тачке. Бросил сумку и клюшку на заднее сидение.

Сев за руль отчего-то сказал себе, что ему плевать на проблемы тётушки по имени Аделаида Георгиевна. И вообще…

Даже проехав мимо неё, твердил себе, что останавливаться не нужно. Но…

Притормозил, сдал назад, когда увидел, что она безуспешно пытается сдвинуть коробку. Вышел из машины.

— Что у вас там? – ухмыльнулся и…

Чёрт! Кусачая тренерша почти плакала.

Денис ненавидел женские слёзы. Его перекорёживало до паники. И злило. Но понятно, что злиться на неё не надо совсем. Усугубит.

Он тяжёло вздохнул, нагнулся, подхватывая и поднимая коробку.

— Да ебать, там что вообще? – тут же пожалел, что вернулся, что полез… упрямство природное помешало послать бабу неудобную нах, вместе с её самомнением и коробкой.