Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Я сжала её руки в своих.

— Тебе не нужно меняться.

— Врать по-фейски ты уже научилась, — вздохнула она. — Нет, я знаю, кто я, Кенна. Но я знаю и то, кем хочу быть. Так дай мне стать этой. Дай мне помочь тебе.

В груди смешались скорбь и благодарность. У любых связей есть пределы, я всегда в это верила. И, может, у этой тоже есть, но именно здесь я сама поставила черту там, где её не было.

— Хорошо, — сказала я. — Обещаю.

Глава 10

Пышные государственные ужины всегда проходили в одной и той же громадной пещере — единственном месте, которое я знала, достаточно большом, чтобы вместить тысячи фейри. Это были немногие события, куда приглашались все Благородные фейри, независимо от их положения в доме.

Я задержалась на вершине пандуса, ведущего в зал, вбирая в себя открывшуюся картину. Высоко в темноте свисали жемчужные сталагмиты, а со дна поднимались остроконечные сталагмиты. В нескольких местах они срастались в рифлёные, неровные колонны. Гул голосов отдавался от каменных стен, когда фейри приветствовали друг друга и рассаживались за столы.

— Красиво, — сказала рядом Лара. — Имоджен оставляет свой след.

Так и было. Радужные ткани обвивали колонны, а над головами, среди светящихся огоньков, плавали гигантские мыльные пузыри, внутри которых танцевали крошечные пикси. Невидимый оркестр играл музыку, а акробаты с лентами перепархивали над проходами.

Мой взгляд скользнул к главному столу на помосте. На одном конце сидели Друстан и Ориана, на другом — Гектор. А посередине — трое фейри, которых я прежде никогда не видела.

Принцесса Имоджен — я отказывалась думать о ней как о королеве — занимала центральное место. Лиф её платья был розовым, а к подолу рукава густели до пурпурного. Густые каштановые волосы были высоко собраны на голове, и в чертах лица — высокий лоб, маленький нос, заострённый подбородок — сквозила лисья хитринка. С этого расстояния невозможно было разглядеть, фиолетовы ли её глаза, как у Осрика.

Слева от неё, между Имоджен и Гектором, сидели двое в белом. Вероятно, Торин и Ровена из Дома Света, оба сияющие бриллиантами. Торин был крепок, с волосами цвета бронзы, а Ровена — красива словно нежность рассвета: розовые щёки, золотистые косы.

Между Друстаном и Орианой пустовало одно кресло.

Я прижала ладонь к животу.

— Я нервничаю, — призналась я. Сказать, что это было преуменьшением — ничего не сказать.

— Она не станет нас убивать на ужине, где объявляют Аккорд, — Лара прижала палец к подбородку. — По крайней мере, не раньше десерта.

Я бросила на неё раздражённый взгляд.

— Не смешно. И я нервничаю не только из-за этого. Я должна вести себя как принцесса, а я понятия не имею, как это делается.

— У тебя получится. Сиди и выгляди красиво.

Эксперт в этом — Лара, а не я. И сейчас она ослепительно улыбалась, обмахиваясь кружевным веером и изображая безмятежность. На ней было алое бальное платье в сетке из серебряных нитей, перевязанное чёрными лентами, тёмные волосы убраны в такую же серебряную сетку. Цвета Дома Крови шли ей изумительно, но должно быть нелегко облачаться в эти тона, зная, что всем напомнишь о цветах, что носила прежде.

Моё платье было цвета густой крови, почти чёрного вина. Расклешённые рукава были достаточно свободны, чтобы под ними мог свиться Кайдо, а широкий прямой вырез обнажал линию ключиц. Простое, по меркам бала, платье было украшено лишь крошечными бусинами чёрного агата по вырезу и подолу, зато ткань едва заметно мерцала при движении, вспыхивая яркими алыми искрами. Сияла и кожа — тот тонкий фейский отблеск, что больше не оставлял во мне человеческого.

Странно было это видеть. Ещё страннее — быть этим.

Мы помогали друг другу одеваться, по очереди становясь служанками, и эта помощь оказалась необходимой, когда мы закрепляли главный аксессуар. На моей правой ладони тончайшая цепочка пересекала кожу крест-накрест, охватывая запястье и пальцы. Она появилась на столике вместе с косметикой — серебро серебряного ужина, невысказанное обещание мира. Сегодня оружие было запрещено: мечи не допускались, а кинжалы должны были быть обвязаны узлом мира. Всё остальное оставалось символами.

Я подняла руку, рассматривая блеск цепи.

— Слабая защита.

— Ещё никто не нарушал серебряную клятву, — сказала Лара.

— Для всего бывает первый раз.

— Имоджен пытается предстать более рассудительным правителем, чем Осрик. Она не начнёт своё правление с того, что объявит формальный мир, а затем тут же нарушит его — да ещё и на глазах почти всего Мистея.

Она была права. Фейри могли быть лжецами, но они придавали огромное значение видимости. Они обменивались бесконечными невысказанными сигналами — в украшениях, в одежде, в осанке, в долгом взгляде, в касании пальцев к горлу или к оружию… То, что нельзя было произнести, они передавали жестами. Эта цепь была таким жестом. Пока её видят — мы в безопасности.

Мне стало легче. Я провела пальцем по серебру, разогретому теплом моей кожи.

— Жаль, что в Мистее все собрания не серебряные.

— Тогда их бы точно начали нарушать, — Лара искусно повела рукой, заставляя цепь переливаться. — Традиция ценится только, пока редка.

Я не понимала, как ей удавалось казаться такой спокойной и уверенной в этих обстоятельствах. Но если могла она, смогу и я. Я вдохнула, представив невидимую нить, тянущую мою голову вверх, выпрямляющую спину. Улыбка для принцессы Крови казалась неуместной, поэтому я вообразила пустые листы бумаги и замёрзшее озеро и придала лицу такое выражение.

Фейри всё ещё входили в зал, проходя мимо нас по пандусу, но мы уже рисковали опоздать. Внимание мы привлечём в любом случае — лучше уж сразу.

— Пойдём, — сказала я, подхватывая юбки. — Дадим им тему для пересудов.

Каблуки моих сапог гулко отбивали шаги по камню. Я отказалась от расшитых туфелек, которые навязывал гардероб. Традиция традицией, а я хотела иметь возможность бежать. Мы шли по центральному проходу, и шум постепенно стихал, сменяясь сначала беззвучным изумлением, а затем — ропотом. Я знала, о чём они думают: «Это та самая человеческая девчонка, что стала принцессой?» — «Это бывшая наследница Земли в одежде Дома Крови?»

По коже побежали мурашки, и меня накрыло волнами жара и холода. Слишком много глаз, слишком много шёпота, слишком много суждений. Раньше, будучи служанкой, я была ничтожна и незаметна. Разве что забавным курьёзом, в основном — лишь приложением к Ларе.

А теперь все смотрели только на меня.

Я сосредоточилась на помосте, делая вид, что зала вокруг не существует. Взойти на место короля Осрика и принца Роланда было не единственным изменением. Было странно не видеть Каллена на своём привычном месте. Я гадала, следит ли он сейчас за мной из-за стола Дома Пустоты. Скорее всего. Нет — точно. Каллен наблюдал за всеми, но особенно за мной.

Лара свернула к своему месту за ближайший стол, а я поднялась по ступеням одна.

Имоджен улыбнулась, глядя, как я подхожу. Её глаза были лавандовыми, и у меня по коже побежали мурашки. Это был не тот насыщенный аметист Осрика, но слишком близко.

Ненавидела ли она меня за то, что я убила его? Или благодарила — ведь это дало ей трон?

— Принцесса Кенна, — произнесла она, когда я приблизилась. — Как хорошо, что вы присоединились.

Голос у неё был низкий, певучий, прекрасный, как и всё остальное. Кружевной воротник поднимался к самой шее, жёстко удерживаемый металлическими прутьями, а золотисто-коричневая кожа поблёскивала от радужной пудры, отчего скулы казались острее. Она сияла в центре стола, как хищный цветок, раскрывший лепестки в ожидании насекомого, которое само влетит в ловушку.

— Принцесса Имоджен, — ответила я. — Я ждала этой встречи.

Её глаза сузились.

— Королева Имоджен.

Я лишь издала неопределённый звук и обошла стол, чтобы занять место между Друстаном и Орианой.