Заточение - Джейн Генри

Лев постарался на славу, чтобы сделать эту свадьбу идеальной. Комната заполнена цветами, которые мы будем использовать на церемонии, их приторный аромат витает в воздухе. Я бросаю взгляд на дверь, зная, что за ней стоят охранники, готовые наброситься при малейшем намеке на бунт.

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Входит его сестра Полина. Я знала, что найду у нее сочувствие, вероятно, поэтому он не хотел, чтобы мы встретились раньше.

— Ух ты, оно великолепно, Изабелла, — высокая и стройная, с белокурыми волосами, она совсем не похожа на своих братьев, но эта семья не похожа на другие. Возможно, единственное, что объединяет этих мужчин, — это их хмурые взгляды и мускулы.

Она держит в руках небольшой букет роз, на лице смесь сочувствия и смирения.

— Ты выглядишь прекрасно, — тихо говорит она, протягивая мне букет.

— Спасибо, — отвечаю я, стараясь сохранить голос ровным. — Неплохо для фиктивной свадьбы. — Я смеюсь, но звучит это немного сдавленно.

Полина печально улыбается.

— О, в этой свадьбе нет ничего фиктивного.

Киваю. Это не то, что я имела в виду.

Она откашливается.

— Сейчас это, возможно, не имеет для тебя смысла, но уверяю, мои братья не так жестоки, как могут казаться. Я не стану оправдывать их поступки, но… в общем, возможно, Лев тебя удивит.

Ее слова вызывают во мне проблеск надежды. Она не похожа на лгунью. Впрочем, это не имеет значения. Мы все равно можем править вместе, если заключим перемирие.

Мы будем гораздо сильнее, если создадим союз…

— Это моя вина, — говорю я. — Это я нарушила правила. — Пожимаю плечами. — Они могли бы убить меня.

Она морщится.

— Я много о тебе слышала. Знаю, что ты сильная. Для этого нужна невероятная выдержка. Не забывай об этом.

Киваю, глубоко вдохнув.

— Не забуду.

— Хорошо, — говорит она, смахивая невидимую пылинку с длинного серебристого платья, струящегося до пола. — Чем я могу помочь?

Я смотрю на свои спутанные волосы и лицо.

— Я могу рассказать, как взломать любой замок или найти выход в самой сложной ситуации. Могу показать, как стать невидимой и сохранять стойкость под давлением. — Я дергаю свои волосы. — Но что-то подсказывает мне, что растрепанный пучок не подойдет для этой церемонии, а я не отличаю хайлайтер от тонального крема или консилера, так что… выручи девушку?

Она радостно хлопает в ладоши.

— Боже мой, да. Да. Это как дать мастеру-художнику чистый холст перед захватывающим восходом солнца. Для меня это честь.

Я не могу сдержать улыбку. Ее энтузиазм поднимает мне настроение. Она вздыхает и убирает прядь волос мне за ухо.

— У тебя и моего брата будут самые красивые дети на планете.

Дети. Ох. Я едва свыклась с мыслью о том, что нам придется скрепить этот союз, и должна признать, что жду этого с нетерпением. Но… дети?

Полина творит чудеса с моим лицом, используя какие-то магические средства, и когда она заканчивает, я одобрительно киваю.

— Впечатляюще, — бормочу я. Мои глаза стали ярче, а кожа безупречной. Губы выглядят более объемными и соблазнительными. Она даже нанесла что-то мерцающее на мои скулы, так что, поворачивая голову, чувствую, что сияю.

— Ты такая красивая, — мечтательно говорит она. — Теперь они ждут нас. Мы заставили их ждать довольно долго, так что это дань твоему колумбийскому наследию.

Она не ошибается.

У колумбийцев есть довольно своеобразное понятие времени. «Hora Típica», колумбийское время, означает, что невеста может опоздать на свою свадьбу на двадцать или тридцать минут.

Шум приготовлений за дверью стих, так что сейчас самое время. К тому же, кто знает, как долго продержится этот макияж.

Полина подмигивает.

— Давай покончим с этим.

Кажется, она на моей стороне.

Возможно, у меня больше выбора, чем он думает.

Церемония проходит в роскошном зале, каждая деталь которого кричит о богатстве и власти. Лев стоит у алтаря, выглядит как настоящий грозный лидер Братвы. Его костюм идеально сидит, осанка безупречна, а взгляд прикован ко мне, пока я иду к нему по проходу.

Мое сердце бешено колотится, когда его взгляд встречается с моим. Боже, почему он такой чертовски красивый? Эта смесь безжалостного плохого парня, доминантного мужчины и изысканного шарма делает то, что невозможно игнорировать. Мои инстинкты самосохранения кричат, чтобы я бежала, в то время как мои первобытные инстинкты склоняются перед этим альфа-самцом, который обещает заботиться о том, что принадлежит ему.

Заставляю себя встретиться с его взглядом, не показывая страха. Каждый шаг кажется маршем к моей погибели, но я держу голову высоко. Я не доставлю ему удовольствия видеть, как ломаюсь.

Да, я могу быть немного драматичной, но это у меня в крови.

Священник стоит перед нами, нервничая, словно чувствуя напряжение в комнате. Мы не устраивали всей этой помпезной церемонии с шествием по проходу.

— Это ничего не изменит, — тихо говорю я, играя свою роль.

Лев отвечает холодно, его челюсть напряжена.

— Это меняет все. Как моя жена, ты будешь связана со мной во всех смыслах.

Неужели, мистер Высокомерный? Хех.

Священник монотонно бормочет, листая потрепанную книгу. Он начинает церемонию, его голос звучит как скучный фон. Я едва слышу слова, разум сосредоточен на моих планах. Мне нужно собрать информацию, найти союзников и дождаться подходящего момента, чтобы сделать свой ход. Этот брак всего лишь средство для достижения цели.

Когда приходит время обмениваться клятвами, Лев берет мою руку. Его хватка крепкая. Собственническая.

— Я, Лев, беру тебя, Изабеллу, в законные жены, — говорит он, его голос твердый и уверенный. — Обещаю быть с тобой в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

Я запомню это, мистер Романов.

С трудом сглатываю, сдерживая крик, поднимающийся в горле. Я никогда не думала, что окажусь здесь. Что ж, будь что будет.

— Я, Изабелла, беру тебя, Лев, в законные мужья, — говорю я, слова кажутся горькими на вкус. — Обещаю быть с тобой в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас.

Мы обмениваемся кольцами, холодный металл скользит на мой палец. Я смотрю на это физическое напоминание о том, что теперь прикована к нему.

Ох, как мило. Мини-наручники.

Когда священник объявляет нас