Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

— Они из Дома Иллюзий, но слуги — это другое. У них почти нет магии. И ты видела её руку. Дом Иллюзий её не удержит, как ни крути. Почему бы не позволить им служить здесь?

Я согласилась. Так и было решено.

Оба Низших фейри были шокированы, когда я сказала им что они приняты.

— Всё правда, — прошептала пикси, глядя на меня с благоговейным ужасом. — То, что все говорят о тебе, — это и вправду правда.

— Что именно говорят? — спросила я, мысленно внося их в список тех, кому открыт вход в Дом Крови. Я всё ещё успевала следить за каждым, но чем больше разрастался дом, тем яснее понимала, почему у прочих глав были доверенные, тоже имеющие право принимать и исключать. Когда нас станет тысячи, у меня просто не хватит сил отслеживать всех входящих и выходящих.

— Что ты и правда хочешь помогать людям. — Глаза пикси заблестели слезами, хотя она улыбалась. — Мы все уже разучились надеяться.

Растроганная, я прижала ладонь к сердцу.

— Я и правда хочу помочь. И помогу.

Но тяжесть ответственности тут же навалилась на плечи. Надежда — хлипкая причина вручать мне свои жизни; да и в целом это понятие никогда не давалось мне легко. Жизнь не раз учила: верить без зримых оснований — в доброту чужих, в силу отцовской тени в дверях после лет отсутствия, в лекарство для маминой болезни — значит готовиться к разочарованию.

Становилось чуть легче лишь потому, что я перестала мыслить надежду как желание — и стала мыслить, как действие. Надежда — это не только вера, что мир может быть добрым, прекрасным и ласковым. Это понимание, что мир ужасен и, вероятно, всегда таким останется… и попытка чинить его всё равно.

Когда они ушли, я беззвучно обратилась к Осколку Крови: Я хочу, чтобы Лара тоже могла принимать членов дома. Она справится без магии?

Да, — отозвался Осколок. — Она — часть целого, и так же, как дом накормит её или разбудит, если прикажешь, я могу говорить с ней, если ты этого желаешь.

Голос Осколка в её голове — малая компенсация сравнительно с той силой, которой она могла бы владеть, но хотя бы крупица магии в Мистее всё ещё оставалась для неё — вместе с большой ответственностью. Я этого хочу.

Свершено.

Я рассказала Ларе, и её глаза расширились.

— Ты не можешь так, — прошептала она, прижав пальцы к горлу.

— Почему нет?

Она выглядела ошеломлённой.

— Потому что… потому что так не делают.

— Кто мог принимать членов в Дом Земли?

— Несколько самых близких советников Орианы. Элоди — но только когда дело касалось слуг. И Лео — пока был жив, — Ларин брат, погибший от королевских чар, когда искал выход из Мистея для своей возлюбленной и ребёнка. — Ориана собиралась дать это право и мне — после прохождения испытаний. Именно поэтому тебе не стоит…

— Ты — мой ближайший советник, — перебила я. — Я не передумаю.

Лара прижала пальцы к глазам — так она сдерживала слёзы.

— Ладно. И что мне делать?

Я попыталась объяснить, как ощущаю связь с Осколком:

— Помнишь, как в кухне загадывается желание? — Она кивнула. — Вот и здесь так: задаёшь намерение и словно отправляешь его куда-то вовне — к тому, кто слушает. Я думаю об Осколке Крови как о озере, в которое бросаю камешки. Швыряю вопросы — и жду, что всплывёт в ответ.

Она на миг задумалась, брови сдвинулись, а потом по лицу скользнуло изумление.

— Он со мной заговорил, — выдохнула она. — Тихо, но я услышала.

Горько-сладкая радость наполнила меня. Я хотела для неё куда большего — но хотя бы это у неё есть.

— Тогда следующих фейри в Дом Крови внесёшь ты.

Следующей вошла нимфа Света — прекрасная, сияющая и обнажённая, если не считать тончайшего белого тумана, струившегося по груди и бёдрам. Она сказала, что не желает оставаться в раскалывающемся Доме Света и до дрожи боится того, что сотворят Ровена и Торин, когда одолеют Гвенейру, — а они одолеют, ведь им всё дозволено.

— Мне кажется, Ровена травит слуг, которые её раздражают, — нимфа сжала себя за плечи. — Они всегда заболевают. И… — она запнулась, передёрнулась. — Торин однажды заставил меня танцевать на битом стекле для неё. Сказал — подарочек, потому что обычные танцы ей наскучили. Она смеялась всё время.

От этой истории мутило. Так мог поступить Осрик.

Нимфа разрыдалась, когда я сказала, что она желанна в Доме Крови, а затем рухнула на пол и поцеловала мои туфли, клянясь танцевать, когда бы я ни приказала.

— Танцуй только если хочешь, — ответила я.

— Я не понимаю, моя принцесса, — взглянула она на меня глазами, полными слёз.

И это разбило сердце.

Дальше пошли истории, похожие одна на другую. Слуги, которых калечили. Те, кто страшился войны. Те, чьих близких казнили на солнцестоянии. Люди, ищущие дом. И чем дольше я слушала, тем слабее становилась моя настороженность к Низшим из Света и Иллюзий. Ни место рождения, ни хозяева, которым их вынудили служить, не были их виной. Я оказалась в Доме Земли по прихоти короля — с тем же успехом могла быть одной из них, искалеченной и отчаявшейся, мечтающей о бегстве.

Пятерых Благородных из Дома Земли мы оставили напоследок — чтобы не задать опасный пример, будто они по умолчанию важнее остальных. Даже в мире строгой иерархии всякий достоин одинакового уважения и достоинства. К счастью, и они думали так же, и, выслушав их просьбу стать частью дома, готового встать за правое дело, мы легко приняли и их.

Я смотрела, как последние входят через двери, украшенные шипами, под заботливым присмотром Мод и Трианы. Дом гудел от счастья, невидимые нити магии дрожали в приветствии. Радость была заразительна, но моё ликование переплеталось с тревогой. Эти люди и фейри многим рискнули, придя сюда.

Теперь мне предстояло понять, как уберечь их всех.

Глава 13

Я мерила шагами галерею статуй в нейтральных залах, пытаясь унять дрожь в нервах. Сегодня я исполняла обещание — взять Каллена с собой на шпионаж.

Я остановилась перед высеченной в камне фигурой Принцессы Клоты, первой леди Дома Земли, чьё пышное тело было окутано мраморными розами. Именно здесь Каллен впервые сказал мне, что Друстан положил на меня глаз. Тогда принц Огня следовал за мной, полон двусмысленных намёков — ещё одно усилие подтолкнуть меня к союзу с Домом Земли, — а Каллен наблюдал за этим из тени.

Тогда я так его боялась. Или — боялась не его, а Мести Короля, ведь именно в этих доспехах он тогда появился. Фейри с кровавой славой, который пользовался угрозами и шантажом так, как другие используют монеты. Таким он и оставался, наверное. Он не совсем шантажировал меня, вынуждая согласиться на это приглашение, но было близко к тому.

Я ощутила перемену в воздухе — прохладное течение коснулось моей кожи. В Мистее вечно витали странные сквозняки: одни исходили от вентиляционных шахт, другие — и вовсе не имели объяснения. Но это было не впервые, когда я чувствовала подобное рядом с Калленом. Я обернулась и увидела, как тень скользит по коридору, быстро приближаясь. В нескольких шагах от меня она остановилась — и распалась, открывая его высокий силуэт.

— Ты так быстро двигаешься, — сказала я, с трудом справляясь с новой вспышкой нервного трепета. Каллен больше не внушал мне того ужаса, как прежде, но его присутствие всё равно не несло спокойствия.

Он кивнул:

— На длинные расстояния трудно удерживать форму, но для рывков — полезно.

— И для того, чтобы красться по тёмным углам.

— И для этого тоже.

Я окинула его взглядом. Он был в чёрном, как всегда, но теперь одежда выглядела более свободной, нежели его жёсткие парадные камзолы. Сапоги были потёрты, кожа износилась. Одежда для движения, почти как у меня: тёмно-красные штаны и свободная рубашка. На левом боку — меч, а на правом, в ножнах, длинный кинжал.

— Все фейри Пустоты умеют так? — спросила я. — Обращаться в тень?

— Только самые сильные. Но я делаю это лучше всех. — Сказал он это без хвастовства, скорее, как констатацию факта.