Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

В этот момент ему ничего так не хотелось, как забраться на кровать, обнять ее и прижать ее тело к своему. Он ничего так не хотел, как ощутить ее кожу и ее жар. Чувствовать ее.

Больше всего на свете он хотел почувствовать такую связь, какой ни с кем не испытывал за все свои годы.

Он наклонился на волосок ближе.

Новая волна боли пронзила его ногу, заставив колено подогнуться. Тень поспешила ближе, как будто хотела поймать его, но Векс отдернул руку, чтобы не задеть Кинсли, и оперся ею о тумбочку. Предметы на ней задребезжали. Другой рукой он зажал рану. Векс едва держался на ногах, хрипло дыша сквозь стиснутые зубы, чтобы переждать агонию.

Кинсли вздрогнула, резко втянула воздух и открыла глаза.

— Спи, — приказал Векс, наполняя это слово магией.

— Векс… — прошептала Кинсли, когда ее глаза снова закрылись.

Неужели только его воображение, его собственная глупая надежда наполнили ее голос такой тоской и беспокойством, когда она произнесла его имя?

Ее тело расслабилось, и боль в его ноге уменьшилась до бушующей огненной бури, ставшей терпимой только потому, что ей предшествовало нечто гораздо худшее. Зверь нанес ему ужасную рану, и даже разбавленный яд из его когтей оказался невыносим. Он не мог позволить себе еще временить с лечением.

Он оторвал взгляд от Кинсли и с усилием отвел его. Тени, отбрасываемые сиянием огонька, танцевали на полу, мерцая от беспокойства и неуверенности. Крепко держась рукой за раненое бедро, Векс заставил ноги двигаться, ковыляя к ванной комнате.

Как только он снимет изорванную, испачканную одежду и вымоется, он сможет должным образом обработать рану.

Но все же он обнаружил, что задержался у очага, где разжег огонь, подпитываемый маной. Как только пламя стало излучать соответствующее тепло, он вошел в ванную комнату, а Тень шла прямо перед ним.

Стоя в дверях, он оглянулся. Свет камина отбрасывал на кровать длинные тени, но он мог видеть лицо Кинсли так же ясно, как и всегда. Что-то сжалось в его груди, подталкивая его вернуться к ней. Все, что ему было нужно, — это одно-единственное прикосновение. Легчайшее прикосновение к ее щеке или округлому уху кончиком пальца. Возможно, прикосновение его большого пальца к ее пухлой нижней губе…

Сжав челюсти, он тяжело выдохнул и закрыл дверь комнаты.

Это было все, что он мог сделать, чтобы не признать правду…

Одного прикосновения никогда не будет достаточно.

ГЛАВА 16

От раскатов грома пол под ногами Кинсли задрожал. Она разрезала половинку дыни, лежащую на кухонном столе, и выглянула в кухонное окно. Буря окрасила мир снаружи в мрачный серый цвет, и здание, и дерево в его центре зловеще стонали на неистовом ветру.

Большую часть времени здесь она провела в тени этого могучего дерева, но погода была тихой и часто солнечной. Буря превратила эти леса из заколдованной страны чудес в темный, неприступный лес.

— Погода здесь всегда совпадает с погодой на другой стороне? — спросила она, взглянув на Эхо.

Огонек парил рядом с Кинсли, его свечение давало немного дополнительного света. Он покачал головой.

— Значит, это место действительно находится в своем собственном мире, не так ли?

Эхо кивнула.

— Здесь когда-нибудь идет снег?

В трепещущем голубом пламени Эхо прошептала ответ. Хотя Кинсли все еще не понимала, она почувствовала, что в этих словах была какая-то история. Огонек сопроводил ответ еще одним покачиванием головы.

Кинсли вздохнула, взяла ломтики дыни и положила их в маленькую миску. С тех пор, как Векс оставил ее в библиотеке пять дней назад, она не видела и не слышала его, ни разу. Огоньки заверили ее, что он жив, когда она спросила, но не стали вдаваться в подробности — не то чтобы она все равно поняла.

Прежде чем уйти, Векс сказал ей, довольно серьезно, оставаться внутри, пока он не вернется. Несмотря на бунтарскую жилку, побуждавшую ее улизнуть, она подчинилась.

И ее послушание было вознаграждено невыносимой скукой.

Она пыталась работать над альбомом для скрапбукинга, но не нашла вдохновения. Она часами просматривала тома в библиотеке, но не смогла прочитать ни одного из них. За пять дней она исследовала каждый доступный дюйм коттеджа, и самым удивительным открытием стали кладовая и погреб для корнеплодов, соединенные с кухней, где были сухие ингредиенты, сыр, масло, мясо и консервы. И как бы ей ни нравилось общество огоньков, один из которых всегда был с ней, разговоры были довольно односторонними.

Кинсли было… одиноко.

Она поняла, что жаждет общества Векса. Она хотела узнать больше о его мире, о нем самом. Он всегда был таким сдержанным, но в библиотеке он открылся ей, пусть и совсем немного. Он даже показал ей свою мягкую сторону. И она была так близка к тому, чтобы попросить его о…

О чем? О прикосновении к ней? О поцелуе с ней?

О… сексе?

Даже зная, чего он от нее хочет, она испытывала искушение снова ощутить вкус близости. Хотя бы для того, чтобы почувствовать себя желанной.

И она волновалась. За все это время от него не было ни знака, ни весточки.

Где он?

Едкий, горький запах заполнил ее нос. Ее глаза расширились.

— Булочки!

Она резко обернулась к камину. Схватив тряпку, Кинсли обернула ею ручку, сняла большой чугунный котел с крюка над огнем и опустила его на каменную плиту. Опустившись на колени, она сняла крышку. Вырвался черный дым. Она сморщила нос и отмахнулась от дыма рукой. Эхо подплыла ближе, освещая содержимое котла своим светом, и заглянула внутрь вместе с Кинсли.

На дне лежали черные обугленные комочки.

— Фу, — Кинсли опустила крышку рядом с котелком. — Было бы намного проще, если бы я могла создавать еду из воздуха.

Эхо протянула руку и похлопала Кинсли по руке призрачным прикосновением.

— Зачем Вексу вообще кухня, если он может просто использовать магию? — спросила она.

Кинсли было не привыкать готовить на открытом огне. Она часто готовила еду на переносных грилях, в небольших дровяных печках или на открытом огне. Почему у нее возникли трудности сейчас?

Потому что ты поглощена мыслями о сексе с гоблином.

Нет, не будем об этом. Забудь.

Она с тоской посмотрела на почерневшие комочки, прежде чем подняться на ноги.

— Что ж, сегодня на завтрак булочек не будет.

Кинсли сидела за столом, слушая вой бури и скрип дома, пока ела фрукты и сыр. Ее внимание переключилось на Эхо, и она наклонила голову, рассматривая огонек, который повторил ее движение.

— Здесь есть еще такие, как ты? — спросила она.

Эхо кивнула.

— Но не здесь. Здесь только ты, Вспышка и Тень, не так ли?

Еще один кивок, прежде чем Эхо повернула голову в противоположную сторону.

— Ты тоже здесь в ловушке?

Когда Эхо снова кивнула, Кинсли нахмурилась.

— Но я видела одну из вас той ночью на дороге. Вы были за пределами тумана, за барьером. Как?

Эхо подплыла к пустой тарелке, которую Кинсли поставила для Векса на тот случай, если он решит присоединиться к ней. Она указала на край тарелки и медленно закружилась. Затем, так же медленно, она подплыла к краю. Как только огонек приблизился, ее свет начал меркнуть, становясь все тусклее и тусклее, пока Кинсли не забеспокоилась, что она действительно погаснет. Прежде чем это произошло, Эхо отступила. Она посветлела, возвращаясь к центру тарелки.

— Ты можешь выйти за его пределы, но ненадолго.

Она кивнула.

— Это могло бы… убить тебя?

Ее свет снова померк, и она опустила свою маленькую головку. Для Кинсли этого ответа было достаточно.

— Жаль, что ты не можешь рассказать мне больше. Жаль, что я не могу тебя понять.

Эхо скользнула к Кинсли и уткнулась личиком ей в плечо, тихо шепча. Кинсли обхватила ее ладонью, улыбаясь теплому, нежному покалыванию, которое та вызывала на ее коже.

Покончив с едой, она прибралась на кухне, смахнула с кухонного стола крупинки муки, которые раньше не замечала, и выбросила остатки угля из котелка.