Кровь песков (ЛП) - Грейсон С. К.

— Почему?

Я молчал. Спрашивать она могла о чём угодно, но я знал: о моём предложении. Раз она здесь, крадучись из своей мягкой постели где-то в Келвадане, — значит, взвешивает то же непонятное, что толкнуло меня это предложить. С той встречи у источника мы как два коршуна: кружим над одной добычей, сталкиваясь на каждом вираже, и всё равно летим к одной цели.

Она фыркнула на моё молчание.

— С чего мне тебе верить?

— Ни с чего, — низко, с предупреждением. — Но спорю, всё, чему учит тебя королева, — только хуже делает.

Догадка, подтверждённая паузой. Её сила не могла пройти мимо Гиневры — так же как и не могла не принести Кире место в городе. Но я не завидовал. До сих пор иногда чувствовал на языке чай из листа лиры, а в самые тёмные часы ночь давила горами — тишина, как камень, когда тебя отрезают от пустыни. Эта тишина страшнее гула, от которого хочется распороть себе череп, чтобы выпустить.

— Разве тебе не выгодно, если противница не умеет держать свою магию? — спросила она.

— Может, когда я покажу тебе, что за сила у тебя в руках, ты перестанешь быть моей противницей.

— Вряд ли, — отрезала сразу.

— Да и, — я рискнул покоситься, как будто мог увидеть пляску силы на её коже, а не чувствовать узлом на затылке, — ты так бурлишь, что я тебя из-под края пустыни ощущаю. Работать мешает.

— С чего ты взял, что это не твоя собственная буря?

Я хохотнул сухо. Кира вздрогнула от звука.

— Со своим безумием я знаком достаточно, чтобы отличить. Сначала думал, что это я плыву. После сегодняшнего — знаю: это ты.

Она тоже повернулась, глаза — щёлки, свет луны царапал в зрачках.

— Ты просто заманиваешь меня в ловушку.

— Сегодня тебя сорвало в толпе. Похоже, бывало и раньше, — вслух продолжил я. — На празднике в Келвадане, верно? Я тогда сидел в шатре и чувствовал это аж в стане Катал.

Плечи Киры опали. Я не ошибся. Был доволен — и почему-то хотел бы ошибиться.

— Ладно.

Я приподнял брови.

— Ладно?

— Можешь попробовать учить. Но это ничего не меняет. Я не дам тебе выиграть Испытания. И не забуду, что ты пытался меня убить.

— Ты пришла грабить меня во сне, — напомнил я.

Она проигнорировала.

— И ещё. Только ночью. Никто не должен видеть нас вместе.

— Разумеется. Нежелательно, чтобы этот красивый дипломат застал тебя в компании Вайпера, — ядовито сорвалось. И она права: лорд Аласдар не обрадуется, узнай он, что я вообще кому-то помогаю, да ещё той, кто так явно за Келвадан. Кира — помеха. Но шёпот пустыни толкал к ней снова и снова. Сначала у оазиса. Потом — на каждом круге Испытаний. Слишком чёткое ощущение, что её сила — ключ. А пустыня трещит по швам — мне нельзя игнорировать знаки.

— Тогда до ночи. Когда лагерь нажрётся и уснёт, я ускользну.

Она поднялась и ушла той же дорожкой. Зефир рядом глухо каркнул. Во что я ввязался? Пустыня в голове шевельнулась, довольная, в ожидании.

Её шаги рассыпали мой медитативный узор, но я не двинулся сразу — всё так же на коленях, кулаки вжаты в бёдра. Я слушал, как её буря исходит волнами, и поражался, как мог не увидеть этого с первого дня. Или сила выросла — как моя, всякий раз, когда королева велела давить её вниз.

Я едва не усмехнулся: что в Кире может быть «более дикое» по сравнению с той, которую я встретил впервые. И словно в подтверждение она легонько пнула в меня песком и громко фыркнула из-за молчания.

— Формы с саблей, — сказал я, вставая. Никаких прелюдий.

Кира скрестила руки.

— Я формы знаю. Если это уловка — лишить меня сна, чтобы я на Испытаниях валялась тряпкой, — я вернусь в город.

Я пропустил мимо.

— Что ты чувствуешь, когда работаешь формы?

Она сузила глаза. В темноте лица почти не было видно, но звёзды зажигались в её золотых глазах.

— Лучше, — призналась.

— Пустыня любит действие. Даже в одиночной тренировке — это выход для ярости. Магии легче.

Она дёрнулась ещё до того, как я договорил.

— Я не яростная, — прошипела так, что опровергла сама себя. Я фыркнул.

— Ты дикая маленькая драчунья, — сказал я. Обида звучала мягче, чем я намеревался.

Подбородок взлетел — упрямая.

— Может. Но я не жестокий, как ты.

— Я не жестче пустыни, в которой живу, — в голосе легла рычалка. — И врать себе можешь сколько угодно, но я знаю лучше. Ты почти оставила меня умирать в зыбуне. Можешь упиваться благородством — спасла врагу жизнь. Я знаю, ты считала вариант уйти. Твой шпион сообщил твоей королеве, — последнее я выплюнул, — что моя победа соберёт кланы против Келвадана. Моя смерть решила бы задачу.

Кира напряглась под моими словами, когда я назвал шпиона.

— Что вы сделали с Ореном? — спросила.

— Мы? Ничего, — честно. — Но Идзуми вогнала ему саблю под рёбра. Он сдался: попытался торговаться за сведения с одной из лучших наездниц клана.

Эмоции шли по её лицу сменой ветров — шок, злость, вина — и застыл кремень. Лицо стало каменным, будто маску надела она.

Я шагнул ещё: нити моей силы сами спутывались с её, выдёргивали ураган изнутри — без усилия.

— И всё же, несмотря на то, что сказал Орен, и на шанс выкинуть меня из Испытаний, ты рада, что мы не выбыли. Ты хочешь снова со мной драться. И хочешь стать Чемпионом, потому что тогда ты перестанешь быть разочарованием. Неудачницей-изгнанницей… никем.

Теперь рычала она. Оскалилась, глаза вспыхнули.

— Перестань делать вид, будто мы одинаковые. Будто понимаешь меня.

Она развернулась на пятке и пошла к воротам, одинокая тёмная тень на выбеленном луной песке. Я прикусил внутренность щеки до крови — на этом ощущении вытянул свою магию из её завихрений и снова загнал в череп. Хоть ей это и не нравится, понимаю я её лучше, чем она думает.

Глава 18

КИРА

Дайти резво перебирал ногами — в идеальном контрасте к моему кислому настроению. Усталость тянула вниз: прошлой ночью я почти не спала, пережёвывая мысль, какую же глупость сотворила, согласившись на предложение Вайпера тренировать меня. Одна из многих моих недавних глупостей.

Стоило закрыть глаза — перевернуться, подмять под себя плащ, устроиться поудобнее в своём гнезде на крыше, — как на внутренней стороне век возникало лицо Орена. Я видела его всего раз, но его смерть — на моей совести. Как и те воины из кланов, которых проглотила зияющая расселина у моих ног. Я сама отправила Орена к Идзуми, решив, что она добрая, — а она одарила его клинком в сердце. Похоже, судья из меня никудышный. Ночью к Вайперу я больше не ускользну.

По крайней мере, Дайти был счастлив — наконец-то уйти дальше после долгих дней на равнинах вокруг Келвадана. И как ни кипела во мне злость после встречи с Вайпером, чем дольше мы ехали, тем легче становилось на душе.

Всех, кто ещё оставался в Испытаниях, велели готовиться к двухдневному пути: для следующего состязания нам предстояло уйти от города на дневной переход. Задание объявят лишь завтра на рассвете, но, видимо, для него требовалось больше простора, чем под стенами.

К позднему полудню мы ехали уже с рассвета. Лошади похуже, чем Дайти, начали сдавать; горы за Келваданом стояли уже одними рваными зубьями на горизонте, самого города не было видно вовсе.

Я держалась у головы каравана, рядом с Адерин, которая вывела нас из города. Сидя прямо на спине Дайти, я то и дело ощущала, как поднимаются волоски на затылке. Я знала, что Вайпер держится в хвосте — там, где все прочие участники оставляли ему широкий просвет, — но мне постоянно мерещился его взгляд в спину.

Наконец Адерин подняла кулак — и строй остановился.

— Станем лагерем здесь, — объявила она.

Я огляделась — никаких примет, по которым заранее можно было бы назначить место. Впрочем, в Пустыне Баллан вообще мало что назначишь: расстояния тянутся и съёживаются по её прихоти. Наверное, условие было одно: уйти на день пути от городских ворот.

Все спешились и начали колышками отмерять себе пятак под шатёр. Нира, одна из моих товарищей по подготовке в Келвадане, ещё не вылетела из состязания — я заметила, как она снимает с коня свёрток со своим маленьким шатром. Я было направилась к ней, но стоило ей поднять голову и встретиться со мной взглядом, как она напряглась.