Три года взаймы (СИ) - Акулова Мария

В глазах снова собираются слезы. Вздергиваю нос, чтобы не пролились.

Пока я беременная, пока внутри меня его сын, хочет Андрей того или нет, калибрует свою жизнь с учетом меня. А потом…

Я привыкла к его присутствию, вниманию. С ними плохо, но без них будет ещё хуже.

Слышу, как за спиной вниз опускается ручка. Андрей заглядывает в мою ванную. Мы встречаемся взглядами.

Сейчас мы спим в разных комнатах. Я с подушкой-подковой. Мне то холодно, то жарко. Под меня сложно подстроиться. Бывает, я полночи смотрю сериалы из-за бессонницы. Гуляю по дому.

Мне и самой из-за этого неудобно.

Зато я больше не уходила в никуда на прогулки. Усвоила. Приняла замечание.

Венок мы больше тоже не обсуждали. Ну валяется и валяется. Не мешает, наверное, действительно.

Андрей неслышно подходит сзади. Упирается ладонями в столешницу и вжимается подбородком мне в плечо.

Взгляд в зеркале — очень прямой. Я не успеваю увести свой прежде, чем нырнуть в бездну.

— Долго уже тут, — это не претензия, Андрей просто объясняет, почему зашел. Я нелогично улыбаюсь в ответ.

— Ты тревожник.

Улыбается он. Вздохнув, вырастает. Ладони ложатся на мой живот. Он прямо большой, Андрею не обхватить, пусть пальцы у мужа и музыкальные, длинные.

— Тяжело таскать такого, да?

— Рожу, ты будешь таскать.

Там больше четырех килограмм. Мне не тяжело, но внутри все переворачивается, когда представляю, что Андрей возьмет его на руки. Будет возиться. Целовать. Улыбаться. Любить безоговорочно.

— Буду. Куда денусь?

Надеюсь, никуда.

Андрей гладит живот и прижимается губами к моей щеке. Ведет кончиком носа по коже. Рассыпает по телу мурашки.

Горло пересыхает. Я сглатываю. Язык немеет. Пульс ускоряется.

Легонько прикусывает кожу на скуле. Игриво, но ласково.

Я пытаюсь сбросить морок, но не могу.

Мы не занимались сексом несколько недель. Что будет после родов — я не знаю. Вряд ли нам стоит продолжать играть с огнем. Возможно, уже завтра всё изменится. Но сегодня…

— Врач сказал, роды можно попытаться простимулировать. — Шепчу, а Андрей, на первый взгляд, как будто даже не слышит. Водит кончиком носа по моей коже, держа глаза закрытыми.

Он знает, что я перенашиваю. Волнуется ли — не спрашивала.

Мне кажется, он рад уже тому, что я хотя бы не плачу так непредсказуемо много. Меня немного отпустило.

— Как? — Уточняет с задержкой. Я сквозь сдавленное горло проталкиваю:

— Сексом.

Мы снова встречаемся взглядами в зеркале.

Если ты меня уже не хочешь — я пойму.

Вру себе, конечно.

— Ты хочешь? — Андрей задает вопрос, не давая увести взгляд. Мне и кивнуть сложно, и отказаться.

— Да.

Закрываю глаза и чувствую, как к коже снова прижимаются губы. Вокруг тихо. Между нами — нет спешки. Спешить уже некуда.

Андрей убирает мокрые волосы и выцеловывет шею, плечо.

Я упираюсь о раковину и дрожу, чувствуя, как скатывает по бедрам вверх полотенце.

О сексуальных экспериментах и замысловатых позах давно и речи нет. Я могла бы просто себя потрогать, но это другое. В этом нет никакого смысла. Совсем не так, как когда трогает он.

Им не пахнет. Его не чувствуешь. Не обманываешь себя на несколько минут, что всё это не имеет срока годности.

Андрей гладит ягодицы и бедра, спускается между ног и трогает там осторожно. Раздвигает половые губы, растягивает влагу по чувствительным точкам. Массирует клитор. Мое дыхание сбивается. Пальцы до боли сжимают мрамор. Я поворачиваю голову и на выдохе мой рот накрывает мужской.

От удовольствия кружится голова. Кажется, что мы перенеслись во времени и пространстве. В номере до всего этого. Легкомысленные. Счастливые, потому что свободны.

Дрожу от нетерпения, слыша, как Андрей шуршит одеждой. Спускает резинку домашних штанов и боксеров. Прогибаюсь, насколько могу, и чувствую скольжение головки по нижним губам. Я сейчас неприхотливая, мне и пальцев хватило бы с головой, но он вводит член. Запрещаю себе искать в этом знаки ответных чувств.

Просто наслаждаюсь моментом. Его плавными движениями. Поглаживаниями на шее. Дыханием, дразнящим затылок. Он снова убирает волосы и целует верхние позвонки. Пальцы сжимают мое бедро.

Андрей занимается со мной сексом абсолютно контролируемо и очевидно аккуратно. Мы привыкли немного к другому, но, видимо, дело всё же в человеке, а не технике, потому что даже на вот таких минималках я истекаю от удовольствия.

Оттягиваю оргазм. Кусаю губы и стараюсь сдерживать стоны. Перед глазами калейдоскопом картинки того, как мы это делали и как нам было хорошо все эти месяцы. Год почти.

Я не хочу, чтобы это прекращалось, но за несколько секунд до того, как кончу, срываюсь.

Сама завожу мужскую руку себе на лобок. Андрей стимулирует снаружи и делает несколько сильных толчков, взрывая меня изнутри.

Раз и навсегда.

Я скребу ногтями по зажатой между моих ног мужской кисти. Шиплю и даже ругаюсь сквозь зубы.

Долго прихожу в себя, до онемения пальцев сжимая раковину. А когда туман удовольствия рассеивается, понимаю, что он уже не во мне. Гладит снизу и на ухо шепчет:

— Тш-ш-ш, всё хорошо. Девочка моя красивая…

Хочет того или нет, сбрасывает меня с обрыва к чувствам нежным толчком в спину.

Я закрываю глаза, но по ресницам в раковину все равно скапывают слезы. Кривлюсь — не помогает. Их становится больше…

— Лен, больно?

Нет. Физически — совсем.

Мотаю головой. Андрей разворачивает меня, а я не могу успокоиться. К слезам добавляются всхлипы. Обнимаю за шею и зарываюсь в нее. Берет на руки. А я дышу. Дышу. Дышу.

Сейчас кажется, не справлюсь. Ни с чем одна не справлюсь. И не хочу.

Андрей кладет меня на кровать, но отпустить его я тоже не могу. Тяну за собой. Может он хотел бы уснуть в своей постели. Там всё намного стабильнее: нет приступов грозы и облачности, нет соленых ливней и скачков из жары в холод. Но сегодня он нужен мне.

И он идет навстречу.

Обнимает и прижимает к себе. Ось слишком быстро вращающейся земли для меня фиксирует его упертый в затылок подбородок.

Я обнимаю так крепко, как в принципе способна. Я с ним сейчас настолько искренна, какой не была никогда. И, возможно, не буду.

Я не знаю, кем мы станем, когда у нас родится ребенок, но мы точно станем другими.

Когда мы будем прощаться, я хотела бы выглядеть достойно, но сегодня позволяю себе плакать.

И он позволяет.

Выглаживая мою вздрагивающую спину, Андрея время от времени громко сглатывает.

— Ты рожать боишься? — Спрашивает, становясь причиной еще более отчаянных слез.

Я захлебываюсь ими и киваю.

Пусть будет да.

Хотя на самом деле всё хуже.

Я боюсь тебя потерять.

Я просыпаюсь из-за ноющей боли внизу живота и с абсолютно трезвым осознанием: это оно. На телефоне Андрея, который муж оставил на подушке, проверяю время. Шесть тридцать. В душе шумит вода. Он там.

Я встаю. Спускаюсь на первый этаж и готовлю ему завтрак.

Андрей заходит на кухню уже одетый, застегивая часы на запястье.

— Доброе утро.

После долгих слез мне неловко. В глаза смотреть сложно.

— Привет.

— Спала бы, Лен.

— Я досплю.

Обещаю, подставляя губы под поцелуй. Наблюдаю, как завтракает. Кофе варю на одного.

Меня до последнего шатает. Не знаю, сказать или нет.

На вопрос:

— Как себя чувствуешь? — Неопределенно пожимаю плечами, чтобы не врать.

Уже в холле, следя, как обувается, меня накрывает непобедимый сентиментальный прилив. К глазам снова подступают слезы. Андрей видит это, выровнявшись, хмурится и подходит.

Я запрокидываю голову. Он ведет по волосам.

— Ленка, да что ж такое?

— Пообещай мне…

— Что?

Вдох-выдох, Лен. Вдох-выдох.

— Что ты будешь его любить.

Андрей молчит. Скулы твердеют. Линии черт становятся резче. Думает, я себя накручиваю. И его заодно. Может быть даже обижаю просроченным недоверием. Но это не оно.