Горячая штучка - Люси Вайн

— Папа, это неправда, твой красный галстук очарователен. И ты не старый, и у тебя замечательные брови, — возмущенно говорю я высоким голосом.

— Ты очень добрая, дорогая моя, — говорит он не слишком убедительно. — Но ты не должна волноваться, я не расстроился. Как бы то ни было, мы приятно провели время, видно, не судьба. Кроме того, в конце я немного потратился. Она все время заказывала шампанское, а я, как тебе известно, не большой его любитель.

Я больше не могу сдерживаться.

— Вот корова! И, несомненно, она позволила тебе расплатиться?

— Постарайся не выражаться так, Ленни, — выговаривает он мне. — Ну да, я действительно заплатил, но я сам предложил это. А она сказала, что это совершенно правильно, потому что я позволил ей думать, что намного моложе. Впрочем, я не собирался вводить ее в заблуждение, Ленни. Мой возраст указан в моем аккаунте на сайте знакомств. И ей столько же лет, сколько и мне.

— Папа, ты не должен винить себя, ясно, что она просто отвратительная корова.

— Ленни, — мягко говорит он, предупреждая меня.

— Прости, — вздыхаю я. — Прошу тебя, папочка, не отказывайся от свиданий. Знаешь, ты встретишь какую-нибудь удивительную женщину. Я снова приеду к тебе в эти выходные, и мы с тобой снова зайдем на веб-сайт и найдем для тебя какую-нибудь славную женщину. Женщину, которая решит, что ты суперпривлекательный, не оскорбит тебя и не заставит раскошелиться. Можешь попросить Кэндис и Питера, чтобы они помогли тебе снова сделать выбор — было бы здорово наконец познакомиться с ними.

Папа смеется.

— От Питера в подобных вещах мало толку, но, да, это было бы славно. — Он умолкает, а потом осторожно спрашивает: — Так ты не вернешься сегодня вечером?

— Нет, — говорю я непреклонно. На самом деле мне необходимо вернуться в ГД, если мне не хватит храбрости взглянуть в лицо Джошу, то я хотя бы возьму чистые трусы.

— Хорошо, любовь моя, — говорит он. — А ты… у тебя все в порядке? В выходные ты показалась мне немного грустной.

— Все прекрасно! — говорю я, а потом вспоминаю о том, что сказал Томас. О том, что я никогда не делюсь своими чувствами. О том, что я даже своему любимому папе не рассказываю, что чувствую.

— По правде сказать, папа, — говорю я, — в пятницу я поссорилась с Софи и Томасом. Да, ты прав, мне немного взгрустнулось.

— Ох, Ленни, прости! — Ему хочется прояснить ситуацию.

— Спасибо. — У меня на глаза наворачиваются слезы. Вот почему я не говорю о таких вещах, я нервничаю. Я не люблю плакать и не люблю все взваливать на него. Он так много пережил, я не должна плакаться ему в жилетку по телефону.

Он продолжает.

— Ты не обязана рассказывать мне о том, что случилось, но они — твои лучшие друзья, Ленни. Это ничего не меняет. Я уверен, все наладится. Тебе просто нужно поговорить с ними, объясниться. Могу поспорить, что им так же грустно, как тебе, они ждут у телефона, когда ты позвонишь им.

— Возможно, — неуверенно говорю я.

— Наверняка. Почему бы тебе не позвонить им сейчас? Или не заскочить к ним?

— Папа, я на работе…

— На работе? — В его голосе слышится недоверие. — Послушай, Ленни, Софи и Томас очень любят тебя, дорогая, как и все остальные. Ты чудесная, добрая и очень умная. Я так горжусь тобой, Ленни.

— Спасибо, папа, — говорю я чуть дрожащим голосом. Мне кажется, ничто из перечисленного не имеет ко мне никакого отношения.

— Все само собой устроится, я обещаю. Тебя еще что-нибудь беспокоит, дорогая? Я рядом, если захочешь поговорить со мной о чем-нибудь. Я всегда рядом и жду тебя.

Я не отвечаю. Понятно, что я не собираюсь рассказывать ему о том, что переспала со своим бестолковым соседом, или о целой веренице неудачных свиданий, после которых я чувствую себя еще более одинокой, чем прежде, до того, как зарегистрировалась в Tinder. Я попытаюсь стать с ним чуть более откровенной, но это не означает, что я обязательно буду рассказывать ему о случайном сексе на пьяную голову с негодяем-соседом. Всему есть предел.

Поэтому я говорю:

— Спасибо, папа, мне намного лучше.

— Целую тебя, Ленни, — нежно говорит он.

— Я тоже целую тебя, папочка.

Отключившись, я делаю глубокий вдох. Мне, правда, немного легче, но я не готова позвонить Софи. Вместо этого я быстро пишу в WhatsApp сообщение Джен.

Что, если бы я приехала в США?

Через минуту она отвечает:

Куда именно?

Ты уезжаешь, это ж надо. Ты не возражаешь, если я как-нибудь навещу тебя? И не психуй — как ты думаешь, не переехать ли и мне туда?

Господи, Элли, я уехала за тысячу миль, чтобы сбежать от вас, а теперь ты хочешь преследовать меня здесь? Это так похоже на тебя.

Она не поняла меня.

Я, уязвленная ее отказом, отвечаю.

Ха, ладно, это просто идея, я скучаю по тебе и Милли. Я бы с удовольствием повидалась с вами, ребята.

Ты так обрадовалась. Только я все равно оформляю отпуск.

Я морщусь при мысли о том, что недавно я действительно оформила отпуск, и откладываю телефон.

Что бы ни думала Джен о моем приезде, мне нужно стереть из памяти последние дни, недели, месяцы. Мне нужно сбежать от своей жизни и увидеть дружелюбное лицо (лицо Милли, а не Джен). Я начинаю гуглить рейсы из Лондона в Лос-Анджелес. Я могла бы улететь на этой неделе. Начать с нуля, склеить осколки своей жизни, перекомпоновать их.

После работы я нерешительно сижу за своим столом. Мне правда не хочется идти домой, чтобы не отвечать за свои постыдные поступки.

При мысли о постыдных поступках в памяти моментально вспыхивает образ поющего Элтона Джона, и я съеживаюсь от страха.

Пойду, посижу немного на лестнице. Убью несколько минут.

Там, на своей любимой ступеньке, я нахожу своего туалетного близнеца Ника.

— Еще раз привет! — радостно говорит он, но я замечаю, что он плакал.

— Привет, Ник! — говорю я тем же тоном, садясь рядом с ним. — Я не видела тебя сегодня в туалете, как дела?

— Ох, не очень-то здорово, — говорит он по-прежнему радостно, но надтреснутым голосом. — От меня ушла жена. Я сказал ей, что готов простить ей ту связь, а она сказала, что больше не любит меня. Она