Три года взаймы (СИ) - Акулова Мария

— А вы же тоже поете, Елена?

Глава 5

Лена

Что Виктор Михайлович знает об этом от Андрея догадаться несложно. Только и думать, как они меня обсуждали, не хочу.

Усмирив первое удивление, отвечаю:

— Да. Я пою. Не так красиво, конечно…

— Лена поет очень красиво, — а слыша неожиданную похвалу от мужа, оглядываюсь и впиваюсь глазами в его лицо.

Он смотрит на Милославского, но вряд ли пытается впечатлить. Скорее… Поддерживает меня?

— Не хотите нас порадовать, Елена? Мы бы с большим удовольствием послушали одну из греческих баллад…

Мой пульс ускоряется. Я не поворачиваю голову к вопрошающему, а продолжаю смотреть на Андрея.

Он опускает глаза и я не вижу там ни злости, ни стыда.

Тихо говорит:

— Я не против.

Но против я.

Не надо.

Пусть с улыбкой, но настойчиво отказываюсь:

— Может быть в более узком кругу. Когда-то.

Милославский мой отказ принимает. Поющая греческие баллады депутатская жена, наверное, могла бы стать приятной изюминкой этого вечера, но я больше верю в то, что мой поступок обсмеяли бы.

Я и сейчас вижу на губах того же Романа подрагивающую улыбку. Его спутница писклявым шепотом спрашивает: "Зай, а можно я? Я же тоже пою!", но он почему-то её не поддерживает.

Но главная причина моего отказа даже не в очевидной неуместности, а в том, что я поставила свою мечту на трехлетний стоп. Зачем теребить душу?

Мой последний концерт состоялся в Кали Нихта в день рождения и самым важным зрителем на нем был господин депутат.

Пусть пока так и остается.

Мы проводим на мероприятии еще полчаса и, слава богу, собираемся домой.

Я жду Андрея в холле, пока он оплачивает лот и со всеми прощается. Сквозь широкую арку наблюдаю, как уже у выхода его снова цепляет Валерия. Говорит что-то. По взгляду видно — дразнит. Он ей чертовски, блин, нравится. Я тоже его дразнила в свое время. Точнее, пыталась. Но ответные эмоции на лице Андрея мешают снующие люди, а фантазировать не хочется.

Я облегченно выдыхаю, когда он прощается с ней и выходит. Сегодня даже не приходится стирать след чужих губ с его щеки.

Мы за руку спускаемся по парадным ступенькам. Нам подают машину. Уже муж, а не швейцар, галантно открывает мне дверь и помогает сесть.

Я сливаюсь с комфортным сиденьем и чувствую себя дико счастливой, наконец расслабляясь.

Андрей тоже явно рад возможности уехать. Мерседес рычит мотором, унося нас прочь.

В теории, мы вдвоем могли бы остаться переночевать в его городской квартире, но Андрей меня туда не приглашает. Может это и правильно.

Мы двадцать минут молчим. Я пытаюсь расслабиться. Поглаживаю живот, который пусть и незаметен, но я всё равно его весь вечер втягивала.

Уже всё, малыш. Мы закончили. Ты держался молодцом. Я, вроде бы, тоже.

— Почему не захотела петь? Ты же любишь.

Вопрос Андрея застает врасплох и заставляет повернуть к нему голову. А еще ставит в тупик, пусть и кажется очень простым.

Я смотрю на профиль мужа и прокручиваю в голове вечер. Он был… Неплох.

— Я не готовилась. Да и кто я, чтобы лезть на сцену?

Андрей отрывается от дороги и смотрит в ответ. Между его бровей собирается сразу две складки. Во взгляде читается не то, чтобы несогласие, но… Он, наверное, поступил бы иначе. Мы с ним вообще разные.

— То, что я попросил тебя отложить учебу, не значит, что я стесняюсь твоего таланта.

Я улыбаюсь, пытаясь скрыть сбившееся дыхание. Это… Очень приятно.

Смотрю на смуглую кожу над контрастно белым воротником рубашки. Невпопад вспоминаю нашу близость. Смаргиваю наваждение и слизываю несуществующий солоноватый вкус с губ.

На слова Андрея ответить мне толком нечего, но я «каюсь» в другом:

— Я хотела поучаствовать в аукционе на обед с представителем лейбла. Но подумала, что сейчас это не имеет смысла.

— Ты могла. Это имело бы точно больше смысла, чем экскурсия, на которую ни ты, ни я скорее всего не попадем.

Справедливо. Улыбаюсь. Немного грустно, но…

Сначала академотпуск казался мне концом жизни. Я отлично помню, как много в первое время плакала, хотя мне это вообще не свойственно. Я только начала… Я только почувствовала вкус… Я только поверила в себя… И всё оборвалось так резко.

Сейчас я чувствую себя совсем иначе. Я каким-то чудом умудрилась заморозить всё лишнее. Эмоции. Амбиции. Внутри перестало болеть. Волновать. Я не ощущаю себя теряющей возможности и время, хотя и понимаю, что это сладкий самообман. Но другого варианта, кроме как выбрать ребенка и согласиться на условия Андрея, у меня не было. Ему принципиально было, чтобы я переехала. Я это сделала.

Без него я никто. Песчинка, которую смоет первой же накатившей волной. Я была испугана и не знала, что делать. Теперь у меня есть пусть кратковременный, но план. Пусть своеобразный, но надежный тыл.

— А ты хотел на тот форум? — Я не уверена, что адресованный мне вопрос Андрея предполагал возможность ответного вопроса ему, но решаю рискнуть. Мне просто нравится с ним говорить, а это происходит не так-то часто.

Он снова смотрит на дорогу и довольно аккуратно везет нас с сыном в сторону поселка.

Чуть-чуть кривится и покачивает в воздухе рукой. Мол, пятьдесят на пятьдесят.

— Я куплю пригласительный и поеду. Или получу по должности. Просто лотов много, а выбор не сказать, чтобы велик.

Улыбаюсь и киваю. Надо молчать, я знаю. Но сдержаться не могу. Возвращаюсь взглядом к мужскому профилю и смотрю внимательно:

— А почему сдался? На ненужную нам экскурсию ты в итоге потратил даже больше.

Уверена, этот нюанс заметила не я одна. Валерия — наверняка.

Андрей не торопится оправдываться. Не улыбается и не отмахивается. Следит за дорогой.

— Потому что иногда лучше уступить.

Ей?

Молчу.

Ты уступил ей, чтобы сделать приятно?

Черт. Лена. Прекращай.

— А что имел в виду этот Роман?

Андрей кривится, а его пальцы меняют положение на руле. Он продолжает смотреть в лобовое, но с ответом не жадничает:

— Роман всегда имеет в виду, что он долбоеб.

Из-за неожиданной легкости его вроде как хмурого ответа я смеюсь. Если честно, абсолютно разделяю мнение своего мужа.

Продолжаю улыбаться, а мысли чищу от лишнего. Снова глажу живот и говорю о том, что нас действительно связывает. О ребенке.

Его размере. Прочитанных интересных фактах в интернете. Особенностях наследственности за отцом и матерью.

Андрей, как всегда, дает мне выговориться, но не торопится включаться в разговор активно.

Мой муж — сухарь. Ну вот так.

Под мой монолог-болтовню мы заезжаем в поселок и тормозим у ворот. По отсутствию гула и неподвижности створок я определяю, что заезжать и оставаться Андрей не собирается.

Что ж…

А сама я вроде бы и мечтаю снять платье, помыть голову и избавиться от тяжести пучков ресниц на веках, но и из машины выходить не спешу.

— Спасибо за вечер, Андрей. Не зайдешь? — Спрашиваю из вежливости, отстегивая ремень.

Он следит за моими действиями, тоже не подгоняя.

Поднимаю взгляд и проваливаюсь в прошлое. Это случается, что бы я с собой ни делала.

Думаю, и у Андрея тоже.

Сейчас нам безопасней не давать ход развитию ненужных отношений, но это не значит, что наша химия перестала существовать. Она была. Она есть. Только вряд ли уже будет.

Мы одновременно моргает, возможно даже приходя к одному и тому же выводу каждый у себя в голове.

— Это тебе спасибо, Лена. Заходить не буду. Зажжешь в спальне свет — поеду.

Киваю.

Мы часто так делаем. Я поднимаюсь и провожаю машину. Он возвращается в свою жизнь.

Мешкаю какое-то время. Вроде бы мы наедине. Трогать его незачем. Целовать тем более. Но мне очень хочется. Просто. На секундочку.

Она же тоже целует его в щеку. Там многие друг друга целовали.