Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Смех лился из нее, пока он танцевал и раскачивался. Его алые глаза горели — единственное, что оставалось неизменным, пока мир кружился вокруг нее с восхитительной, головокружительной скоростью. Его взгляд был ее опорой, ее равновесием, ее якорем. Ее утешением и ее радостью.

Наконец, он замедлил шаг и склонился над ней. Выражение его лица стало серьезным, когда он изучал ее лицо. Не говоря ни слова, он накрыл своими губами ее рот, заявляя на нее права поцелуем более глубоким и осмысленным, чем она могла ожидать после того причудливого танца.

Кинсли закрыла глаза, положила руку ему на лицо и потянулась навстречу поцелую. Их губы ласкали друг друга, а языки танцевали совсем по-другому, разжигая искру желания в ее сердце.

Прерывисто дыша, Векс прижался своим лбом к ее.

— Видишь, Кинсли? Есть награда, которую можно получить, бросившись мне на шею.

Кинсли улыбнулась, открывая глаза.

— Я упала.

— Как бы ты это ни называла, Кинсли, результат неизменен. Ты в моих объятиях.

— Ты разыскал меня только для того, чтобы предаться со мной порочным утехам? — она запустила пальцы в его волосы. — Потому что, если это так, я не возражаю.

— Должны ли мы уйти? — спросила Эхо.

Кинсли повернула голову и увидела три огонька, плавающих рядом со столом, на котором она сложила интересные книги, что нашла сегодня. Рядом с этой стопкой стояла зеленая бутылка вина, пара простых бронзовых кубков и тарелка с нарезанными фруктами и сыром, которые Векс, должно быть, поставил на стол, пока она отвлеклась.

— Это полностью зависит от текущих аппетитов моей пары, — хрипло ответил Векс, уткнувшись носом в ее шею.

От его голоса у нее затрепетало в животе, а кожу покалывало. Но как бы сильно она ни хотела насладиться сексом с ним прямо здесь, прямо сейчас, она знала, что, начав, они уже не остановятся. Все остальное будет забыто, включая книги, которые она отложила, чтобы дать ему прочитать, и еду, которую он только что принес.

Разве это было бы так уж плохо?

Возможно ли было жить исключительно сексом?

Теперь я бессмертна…

Боже, Кинсли, прекрати это!

— Нет! Вы трое остаетесь, — Кинсли строго посмотрела на Векса. — Время рассказывать истории.

Он усмехнулся.

— Как прикажешь, любовь моя.

Прижимая ее к себе, он отпустил ее ноги и позволил ей медленно скользнуть вниз по его телу. Это действие стимулировало чрезмерно чувствительные соски Кинсли и вызвало дрожь удовольствия. Хотя прошло всего несколько мгновений, она уже задыхалась и вцепилась в его предплечья, когда ее ноги коснулись пола.

С усмешкой Векс наклонился к ней и прошептал.

— Мы все еще можем отослать их.

— Дразнишь, — Кинсли игриво подтолкнула его плечом. — Ты же знаешь, огоньки любят истории так же сильно, как и я. И мы не должны допустить, чтобы еда пропала даром.

Не сводя с него глаз, Кинсли понизила голос и провела кончиком пальца по его нижней губе.

— У нас есть вся ночь для… других занятий.

Векс задумчиво, соблазнительно промурлыкал и поймал ее руку, удерживая ее на месте, когда запечатлел поцелуй на ее пальце.

— Сумерки не могут наступить достаточно быстро, — он отпустил ее руку и отступил на шаг. — Покажи мне, что возбудило твое любопытство сегодня.

Сопротивляясь искушению притянуть его обратно к себе, Кинсли подошла к столу и указала на небольшую стопку книг, которые она собрала.

— Вот эти. Но об этой, — она взяла верхнюю книгу, — я действительно хочу узнать больше.

Векс принял книгу, когда она протянула ее, проведя пальцами по потертой черной обложке.

— Вспышка сказала, что это дневник, принадлежавший страннику между мирами?

— Действительно, — он осторожно открыл книгу, разглаживая лежащий внутри пожелтевший пергамент, который был слегка поврежден по краям. — Она назвала себя Алитрией, что означает…

— Принесенная ветром?

— Именно так, — ответил Векс с улыбкой. — Это древний диалект неблагих.

На их сеансах чтения было много подобных примеров — чужеродных слов и названий, которые Кинсли инстинктивно понимала благодаря зелью. Первые несколько раз это было странно, но она постепенно привыкала к ощущению… знания.

— Итак, она была неблагой. Значит ли это, что она была похожа на тебя? — спросила Кинсли.

Векс закрыл книгу и движением запястья вызвал пару бесплотных зеленых рук, которые собрали еду, вино и кубки. Кинсли последовала за ним на их обычное место в уголке для чтения, где они разложили подушки и одеяла. Огоньки и таинственные руки Векса двигались прямо за ними.

— Я подозреваю, что это не так, — сказал Векс, садясь и раздвигая бедра, чтобы освободить место для Кинсли. — Алитрия не упоминает о своем народе в дневнике, но, вероятно, она была высокородной фейри.

Кинсли подтянула юбку, опустилась на подушку между ног Векса и откинулась на его грудь. Она улыбнулась и прижалась к его теплому телу, когда он обнял ее.

— Высокородные выглядят как…

— Королева?

— Да.

— Некоторые. Они неземные, красивые… холодные. Временами почти невозможно отличить благих от неблагих, когда речь заходит о высокорожденных. Независимо от их крови, высокорожденные могут путешествовать гораздо свободнее, чем другие фейри. Низшие существа в значительной степени боятся их. Отсюда мои подозрения относительно автора этого дневника.

Он протянул книгу Кинсли, и она открыла ее на первой странице. Огоньки парили прямо над ними, отбрасывая мягкое голубое свечение, придававшее чернилам на пергаменте слабый металлический отблеск. Волшебные руки расставили еду и напитки на небольшой полке, встроенной в уголок, на расстоянии вытянутой руки, прежде чем исчезнуть.

— Здесь я, взявшая имя Алитрия, опишу широту и размах моих путешествий, — начал Векс, его низкий голос прогрохотал по Кинсли. — По собственной воле я соизволила предпринять это путешествие, чтобы лучше понять, какие дары завещала мне моя кровь. Я буду путешествовать, словно слепая, в царства, доселе мне неизвестные.

Кинсли увлеченно слушала, как Векс читал, время от времени откусывая от закусок или потягивая вино, которое было налито волшебными руками. Он не разжимал объятий; Кинсли переворачивала страницы, когда он подавал знак, и кормила его маленькими кусочками еды, когда он склонял голову ей на плечо. Их взаимодействие не требовало слов. Они были настроены друг на друга, в гармонии.

Как и предполагал Векс, Алитрия предоставила скудную информацию о себе, сосредоточившись вместо этого на описании людей, мест и вещей, с которыми она сталкивалась в своих путешествиях.

Вместо того, чтобы преобразить всю комнату с помощью магии, Векс создал широкое иллюзорное окно — хотя для Кинсли оно было намного ближе к экрану кинотеатра. Изображения внутри были почти сказочными, показывая пейзажи и существ, слишком фантастических, чтобы быть реальными.

Стиль дневника словно бы намеренно принижал всю чудесную природу путешествий его автора по иным реальностям. Алитрия предлагала прозаические наблюдения и сухие факты, перемежаемые редкими мнениями и догадками, многие из которых казались почти нерешительными.

Но места… Векс показал Кинсли чужие миры, наполненные странной флорой и фауной, места с небом любого цвета, где магия струилась из каждого камешка. Алитрия обошла так много миров, так много повидала.

Кинсли оставалось только гадать, кем был таинственный автор. Как она выглядела, как звучала? Была ли она доброй и любопытной или черствой в своем желании увидеть все? Что заставило ее так долго скитаться, сталкиваться с такими опасностями?

И почему Кинсли так хорошо понимала это стремление?

Проблески тех фантастических миров, которые предлагал дневник и иллюзии Векса, только раздули жажду приключений и исследований в сердце Кинсли. Ей всегда нравилось узнавать о далеких местах, но еще больше ей нравилось открывать их самой.

Она хотела своими глазами увидеть мир, где в небе плавают острова. Она хотела прогуляться по миру, где цветы были высотой с дом. Она хотела побывать в царстве, где города дрейфовали по бескрайнему океану на спинах гигантских морских существ.