Калабрийский Король - Иса Белль

Дверь хлопнула и оставила меня одну в полной тишине.

Недавно я бы ещё обрадовалось этому, но не сейчас.

Тело ломило от боли, когда я медленно поднималась наверх в нашу с Сантьяго спальню. Колени подкосились, когда я перешагнула её порог, и я упала рядом со шкафом, что он соорудил для меня. Губы затряслись.

Правая ладонь сжалась в кулак и я стала колотить им по стене шкафа, заставляя книги в нём пошатнуться от силы ударов.

Почему все уходили? Опять.

Глава 25

Холодно.

Здесь всегда было холодно.

Сколько бы не приходил сюда, пока калабрийцы прятались от жары в своих домах, я мёрз сидя рядом с отцом.

Большая каменная плита с его именем смотрела на меня. Я попросил не гравировать его лицо на ней, потому что не хотел свыкаться с мыслью, что так выглядит его последний портрет.

Папа всегда улыбался. Так много, что иногда я задумывался не болели ли его губы. Я не помнил ни одной фотографии, где бы его лицо не выдавало сияющую благодарность за то, какую жизнь он жил. И стал замечать редкую пробегающую грусть за ним лишь после смерти Анны и Ксавьера – его самых близких друзей, которые навсегда остались частью его сердца и души. Но даже после их гибели, он держался, показывая Доминику с Джулией, что в мире было полно поводов для радости, которыми они должны были успеть воспользоваться.

Успел ли он?

Я открыл бутылку с каким-то дешевым пойло, что отобрал у смотрильщика кладбища, хотя он без возражений отдал мне её, вероятно, приняв меня за труп, вышедший из могилы, и стал поливать свои ноги, дезинфицируя их. Жидкость начала пропитывать ткань разорванных штанов на коленях и я зашипел, чувствуя, как моя кровь принялась смешиваться с ней.

В глазах зажгло от боли.

Я дышал через рот, пока выливал всё до последней капли, после чего поставил бутылку сбоку от себя, продолжая сжимать её горлышко рукой и отчасти опираться на неё.

Себастьян вколол мне малую дозу адреналина, которая помогала мне прямо сейчас, но скоро действие препарата закончится и, если до этого времени я не доеду до одной из штаб-квартир, где мне окажут помощь, то лягу рядом с отцом. Я пообещал ребятам, что сделаю это, поэтому они отпустили меня, но всю дорогу до кладбища и всё время, что я просидел здесь, чувствовал будто кто-то следит за мной со стороны.

Свет фонарей пробивался даже сквозь закрытые веки, когда я запрокинул голову назад, вдыхая полной грудью и ощущая жжение, прокатывающееся по каждому сантиметру моего тела.

Внутри и снаружи.

– Ты что творишь?!

Девушка, чей голос я сразу узнал, выбила бутылку из под моей руки, заставив меня покачнуться в сторону и почти упасть на землю, но её хватка на моём лице удержала меня на месте.

Джулия сжала мои щёки и наклонилась, собираясь услышать запах алкоголя, но я сразу же дыхнул на неё, в мгновение изгоняя эту дурь из её головы.

Никогда на свете не стал бы напиваться на могиле отца.

Она, как никто другой, должна знать это.

– Почему ты здесь?

Перед тем как уехать, я сказал ей, что мне нужно было поговорить с папой, поэтому увидеть её сейчас было не так шокирующе, но я не ожидал, что она или они все последуют за мной.

Я надеялся, Амелия осталась в доме. Под охраной.

Девушка отпустила меня, ярость скатилась с её лица и на её место пришла слабая солнечная улыбка, присущая ей обычно.

– Она расстроилась, – не отвечая на мой вопрос, произнесла Джулия.

Я отвернулся, услышав это, и принялся снова смотреть на каменную плиту, читая одно и то же, будто мог стереть эту долбанную надпись и всё исправить.

Мартин Риверо 1972-2021

Мы уже стали планировать вечеринку на его пятидесятилетие. Оставались какие-то полгода, после которых у него в запасе должно было быть ещё столько же лет. И не меньше.

Даже в мыслях не было, что всё сможет так измениться на следующее утро после одного из лучших дней в моей жизни.

Я знал, что мы жили в постоянной опасности, но не рассматривал смерть папы как что-то, что могло произойти так скоро. Даже думать об этом не смел. Был уверен, что он успеет встретиться с правнуками прежде, чем решит, что может оставить нас.

Я был не готов.

И даже тогда бы не смог.

Мне всегда было и будет мало времени с ним, даже несмотря на то, что мысли о нём не выходят из моей головы, а любовь переполняет сердце, позволяя мне чувствовать его живым.

Папа был моим лучшим другом. Так им и остался.

Я чувствовал его поддержку на каждом своём шагу, будто бы мне снова девять месяцев, а он держит меня за руки и учит ходить. Слышал его «нет никого лучше тебя», когда сомневался в себе. И посещал мероприятия со знаком плюс один, веря в то, что в один из этих дней он мог присоединиться ко мне.

Потеря его стала несравнима со всем.

Пока я не увидел дрожащую Амелию, сидящую на холодном полу в том здании. Её руки были связаны и натёрты до крови, говоря мне, что она боролась и пыталась освободиться от верёвки. Её щёки покраснели от холода и ударов, что, вероятно, солдаты Триады успели нанести ей, но она не плакала, а я тогда возненавидел её платья, но не потому, что они смотрели на неё, а потому, что ей приходилось терпеть их взгляды.

И я ничего не мог с этим поделать.

– Вероятно, потому что поняла, какой я.

Джулия уселась рядом со мной на небольшом земляном подъёме перед могилой и вытянула ноги.

– И какой же ты, Санти?

Санти.

Уголки моих губ приподнялись в усталой улыбке.

Я любил, когда она называла меня так. Девушка начала пользоваться этим прозвищем с тех пор, как была ребёнком и имела некоторые сложности с произношением, поэтому мы нашли решение этой проблемы, предложив ей сокращённую версию моего имени.

– Тот, кто не может защитить тех, кого любит.

Отец. Амелия. Кто следующий?

– Если ты он, то я обожаю морковные палочки.

Она терпеть их не может.

Но заметив, что я даже не улыбнулся шутке, Джулия повернулась ко мне и я почувствовал как щёку зажгло от