Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби

Я сбросил желтый пуховик – как я надеялся, мужественным джеймсбондовским жестом – и закатал рукава своего костюма.

– Мы приготовим лучший горячий шоколад с бананом, который они только пробовали!

18

Выстроившись в ряд, как заключенные в камере смертников в ожидании казни, мы с волнением ждали, пока члены жюри вдумчиво попробуют все представленные образцы.

Я узнал, что для оценки шоколада они использовали особый набор параметров, в котором учитывалось все: внешний вид, запах, аромат, текстура, оригинальность, процент содержания какао.

Я едва мог устоять на месте, дожидаясь вердикта. Жюри задержалось, пробуя наш шоколад. Когда один из судей взял стаканчик, рука Лали коснулась моей. Меня словно током ударило, не знаю уж от чего – от стресса или от неожиданного прикосновения незнакомки, которая, вообще-то, незнакомкой уже не была. Придется признать, совместное приготовление шоколада сближает – мы уже стали почти друзьями. Любой на моем месте почувствовал бы прилив адреналина, покалывание в животе, нервное напряжение в плечах и слабость в коленях.

Бог знает что…

Так, похоже, судьи приняли решение. Теперь решение должна была принять публика. Толпа зрителей с нетерпением ожидала, когда наконец уберут тонкую ленту, отделяющую их от шоколада, который им так хотелось попробовать.

Им было предложено попробовать, то, что приготовили участники конкурса, затем написать название лучшего, по их мнению, шоколада на листочке и опустить его в урну.

При выборе победителя учитывались голоса как жюри, так и публики.

Жажда победы все еще пылала в моей крови. Я представлял, как беру кубок и вручаю его Лали. Я видел радость в ее глазах. Этот миг счастья отправит ее «сложный год» в небытие. Полшага отделяли меня от успеха. Довольный Николя без раздумий подпишет контракт на «Примирение». Никогда еще я не был так близок к своей цели.

Рука Лали вновь коснулась моей. Я подумал, что она, возможно, страдает от нервного тика.

– Знаете, мне давно не было так весело, – призналась она.

Ее щеки порозовели от холода. Я подумал, не предложить ли ей мой желтый пуховик.

Она подошла ближе.

– Это мне очень помогло…

Я замер. Правда будто наотмашь ударила меня по лицу. Я ведь тоже наслаждался этим моментом. И давно не получал такого удовольствия. Мы оба действительно испытывали нечто особенное. Я должен рассказать ей правду о своей миссии. Если я этого не сделаю, она сочтет меня предателем и не поверит в мою искренность.

Еще было время, чтобы сделать это. Сейчас идеальный момент.

Что может быть лучше горячего шоколада, если нужно рассказать девушке, что ее отец, копия Санта-Клауса, заставил тебя выполнять какие-то задания, чтобы она снова полюбила Рождество, а ты за это получишь повышение на работе. Она наверняка только посмеется над этим!

– Мне нужно вам кое-что сказать…

И тут между нами влез какой-то мужчина.

– Вижу, ты еще не забыла, как варить шоколад, дорогая Лалу.

Лали повернулся к нему.

– Антуан? Что ты тут делаешь?

– Я тут живу.

Сексуальный эльф выглядел растерянным.

– Разве ты не в командировке?

– Вернулся пораньше. Ты же знаешь, праздники для меня – это святое.

Он подошел к ней. Мне захотелось ударить его по лицу. Просто так, за то, что он попробовал мой банановый шоколад. Лего-человечек с головой красавчика. Тип мужчины, который всегда популярен. Наглый, самоуверенный, привлекательный. Полная моя противоположность.

Я молча наблюдал за ними. Я стал невидимкой. Возможно, рядом с Антуаном все становились невидимками. Он был из тех, кому, чтобы сиять, нужно погасить чужое пламя.

Он лакал мой шоколад, и я надеялся, что он обожжет язык. На меня он даже не взглянул. Все его внимание было приковано к Лали.

– Рождество и для тебя важный праздник, моя Лалу. Помнишь нашу традицию у озера?

Ах вот как? У них была общая традиция. Кто этот незнакомец в рубашке от «Хьюго Босса»?

Лали выглядела смущенной.

– Я же просила не называть меня так.

– Но почему? Ведь ты моя Лалу?

– Я ничья не Лалу!

Обрадованный ее бунтом, я улыбнулся. Антуан с досадой ткнул в меня пальцем.

– А это что за чучело из рождественского вертепа?

Прошло некоторое время, прежде чем я понял, что он говорил обо мне.

– Антуан, это Бен.

Тот подозрительно посмотрел на меня.

– Бен?

– Он остановился в гостевом доме.

И вот мной снова можно пренебречь. Статус туриста делал меня невидимым.

– Твой отец сказал, что ты работаешь там после того, как вернулась. Это правда?

– Да.

– Признаюсь, я удивлен.

Лали нахмурилась и уперла руки в бока.

– Это почему?

– Да ладно, Лалу! Ты можешь гораздо больше, чем играть в горничную в провинциальной гостинице.

– …

– Ты же знаешь, я обожаю Анжелику, хотя она… как бы это сказать? Своеобразная. Но ведь и ее гостиница – не «Хилтон» [12].

Если бы я не видел этого сам, ни за что бы не поверил, что рождественский эльф может впасть в ярость. Но именно это происходило у меня на глазах. Лали нахмурилась, ее губы были плотно сжаты, все тело напряжено. Тем не менее было ясно, что между этими двумя существует какая-то связь и, как бы я ни хотел это отрицать, влечение.

Мужчина, с которым она разговаривала, не замечал, что Лали закипает от его слов. Он продолжал смотреть на нее пылающим взглядом, от которого, наверное, растаяло немало девушек. Интересно, он перед зеркалом репетирует или это у него само получается? Возможно, у некоторых с рождения взгляд Джорджа Клуни, what else[13]?

– Может быть, пообедаем вместе? Уверен, что смогу переубедить тебя.

Он коснулся ее руки так естественно, как это бывает только между близкими людьми. Никаких сомнений, их когда-то связывали отношения. Вопрос в том, закончились они или нет.

Лали, которой явно было не по себе то ли от его горящих глаз, то ли от его прикосновения, кивнула.

– Что ж, мне пора. Рад был тебя видеть. Созвонимся, чтобы договориться о встрече.

Он одарил ее улыбкой, которая соблазнила бы и святую, а затем повернулся ко мне с надменным видом.

– Неплохой шоколад. Что в нем? Банан?

Ответ, ему, очевидно, не требовался. Он ушел, а мы с Лали застыли в молчании.

Резкий звук заставил нас вздрогнуть – это включился микрофон.

– У нас есть победитель!

Я чувствовал себя ужасно нелепым. Что я здесь делаю – в ярко-желтом пуховике, надетом поверх костюма рождественского эльфа? Почему открыл секрет своего бананового шоколада незнакомым людям? Рефлексы самозащиты, которыми я обзавелся за столько лет, активизировались. Я сложил руки на груди,