Девушка, которая не любила Рождество - Зои Брисби

– Мне не просто говорить об этом, но… Не знаю, замечала ли ты…

– Ты про моего отца и Анжелику? Честно говоря, я уже начинала догадываться.

– Нет, я…

– В последнее время они выглядели более счастливыми.

– Я говорю о нас!

Я сказал это немного громче, чем следовало, и на миг испугался, что все вокруг меня услышали. К счастью, музыку все заглушила.

– О нас? – повторила Лали с округлившимися глазами.

Стоя перед ней, я переминался с ноги на ногу, чувствуя себя крайне неловко.

– Мы много времени провели вместе, и…

– Мы хорошая команда.

– Да! Именно так. Эти моменты помогли мне понять, как я дорожу…

Не находя слов, я провел рукой по волосам и наконец продолжил:

– Я хочу сказать, что, мне кажется… В общем, я уверен… Насколько можно быть уверенным в таких вещах… Короче, я…

И тут у Лали зазвонил телефон. Я с трудом сдержался, чтобы не выхватить его и не растоптать.

Она посмотрела на экран и неохотно отошла в сторону. Она колебалась, догадавшись, что это важный момент. Потом снова взглянула на экран, и я успел заметить имя того, кто звонил: Лиам.

– Мне нужно ответить, – сказала она, выскользнула из моих объятий и направилась к выходу.

Я чувствовал себя оглушенным и почти не понимал, что происходит.

…Анжелика хлопнула меня по спине. Ее удар не утратил силы даже после того, как она оказалась в инвалидном кресле.

– Бен, все в порядке?

– Не знаю… Лали кто-то позвонил.

Анжелика не понимала, что в этом такого трагичного.

– Уверена, она скоро вернется, – проговорила она и вдруг нахмурилась. – Однако я должна предупредить тебя. Я почувствовала некоторую нестабильность в твоей астрологической карте. Венера в оппозиции.

Я решил не обращать внимания на астрологические теории Анжелики, но, воспользовавшись моментом, спросил, кто такой Лиам.

– Лиам – это большая любовь Лали.

Мне пришлось ухватиться за елку, чтобы не упасть.

– Но разве это не Марк?

Анжелика махнула рукой.

– Нет, Марк был ее мужем… А Лиам – это другое.

Внезапно появился Николя и, кружа под музыку, покатил прочь кресло Анжелики.

– Николя! Ты с ума сошел! – восклицала она, смеясь.

Я остался один. Я чувствовал себя преданным. Какой же я болван… Едва не вручил свое сердце женщине, которая уже отдала свое кому-то другому. Как я мог хотя бы на миг поверить, что Лали свободна? Такая красивая, умная, веселая, независимая…

Но она никогда не упоминала о Лиаме. Почему? Она вела со мной жестокую игру? Хотела меня унизить?

А тот момент, когда мы были так близки, – в хижине, во время снежной бури? Я ведь это не выдумал! Вероятно, все можно было объяснить необычными обстоятельствами. С ее стороны это был всего лишь порыв, минутная слабость. Она ведь сказала, что мы – отличная команда. Я воображал романтические сцены, а она видела во мне лишь друга.

Я замер посреди бурлящей толпы.

Я был акулой. Акулам, чтобы не умереть, нужно постоянно находиться в движении. Но я больше не двигался.

45

Я топил свое горе в апельсиновом пунше с корицей и наливал себе уже вторую чашку, когда появилась Лали. Мысленно я уже составил целую речь. Она была просто обязана выслушать меня. Да, она не любит меня, но есть же законы дружбы! Мы столько пережили вместе за эти дни, это ведь что-нибудь да значит!

Я повторял про себя самые драматичные пассажи, смесь негодования и упреков, когда увидел, как Лали направляется ко мне. От моего воинственного настроя не осталось и следа. Взгляд Лали был холоден, шаги – решительны.

Я почувствовал себя загнанным в ловушку и ощутил укол вины, даже не зная, в чем провинился – как ребенок, которого ругают за шалость, о которой он даже не помнит. Но я взял себя в руки. Не будем путать роли. Это она играла моими чувствами. Она оставила меня, как я начал признаваться ей в своих чувствх, – чтобы ответить на звонок тайного поклонника. Если кто-то из нас двоих и должен был сердиться, так это я.

Лали подошла, схватила меня за руку и потащила за собой к выходу из зала. Несколько метров, которые мы прошли в молчании, показались мне километрами. Она распахнула дверь и холодный порыв ветра ударил меня по лицу, словно пощечина. Но мне показалось, что я и в самом деле получил пощечину, когда она сказала:

– Я все знаю!

Именно это собирался сказать я сам. Я был одновременно задет и сбит с толку. О чем она говорит? Ведь это она скрывала от меня своего парня, а не наоборот!

Мое молчание лишь усилило гнев Лали.

– Ты лгал мне с самого начала!

Я обвиняюще ткнул в нее пальцем.

– Это ты мне врала!

Лали широко раскрыла глаза.

– Я?

Я сделал шаг вперед.

– Ты ничего не сказала мне о своем парне. Ты просто издевалась надо мной.

– О каком парне речь? Марк был моим мужем, я тебе это говорила.

– Не строй из себя невинную! Я говорю о Лиаме.

– Лиам?

Ее притворно удивленный вид привел меня в ярость. Она могла хотя бы признать, что я прав. Зачем упорствовать и отрицать? Выходит, она меня совершенно не уважает. Я не заслужил даже честности.

– Чем я был для тебя? Игрушкой, чтобы поднять настроение? Способом доказать, что ты все еще способна соблазнять после того, что натерпелась от мужа?

Я знал – то, что я говорил, слишком жестоко, но остановиться не мог. Мое сердце было разбито на куски, а разбитое сердце жестоко, как раненый зверь.

Лали вздрогнула, как будто в нее попала пуля. Слова – опасное оружие. Но она была сильной женщиной и сдаваться не собиралась. Она расправила платье Снегурочки, хотя оно и так было идеальным.

– Антуан слышал твой разговор с моим отцом.

Так вот кто прятался за елкой! Это было в его стиле… Антуан – шпион и доносчик, и, конечно, он был рад все рассказать Лали. Понятно теперь, почему он так на меня смотрел. Он выжидал момент, чтобы нанести удар.

Лали не дала мне времени собраться с мыслями.

– Ты с самого начала смеялся надо мной. Дочь Санта-Клауса, которой нужна забота, – это так жалко.

– Это не то, что ты думаешь…

– Правда? Разве мой отец не поручил тебе возиться со мной, чтобы я снова обрела дух Рождества после трудного развода? И все это – в обмен на контракт с издательством?

Я уныло кивнул.

– Да, это именно то, что