Хрупкий побег - Кэтрин Коулc

Я знал, что ничего серьезного не случилось. Если бы что-то горело, Коуп написал бы сообщение, что надо срочно поговорить. Но в последнее время младший брат стал слишком настойчивым, а я начал избегать общения.

Коуп поерзал на диване:

— Хотел узнать про твой дом с привидениями.

— Там нет привидений.

Он приподнял бровь:

— Там надо провести обряд изгнания. Лучше сразу зови священника. Может, святую воду на Amazon заказать можно.

Уголки губ дернулись:

— Думаю, обойдусь.

— Ты собираешься жить в этом доме, пока ремонтируешь?

Я покачал головой:

— Дженни выставляет его на продажу на следующей неделе.

Коуп присвистнул:

— А где жить будешь?

— Пока не знаю. Наверное, арендую что-нибудь. Дел навалилось столько, что времени искать не было. Поручу Дженни.

— Можешь пожить у меня. Места полно, а я ближайшие недели дома не появлюсь.

Я сделал хороший глоток пива, позволяя прохладе смыть усталость дня:

— Ты же меня знаешь. Мне нужно личное пространство.

У Коупа дом на огромном пруду за городом — настоящий дворец. Но как только он вернется, начнет вмешиваться. Да еще и Арден, наша младшая сестра, живет в гостевом домике на том же участке — слишком много семейной суеты.

Не то чтобы я не любил их. Просто мне нужно знать, что у меня есть угол, где можно расслабиться. Где не нужно постоянно быть «в строю».

Коуп нахмурился — на его лице это смотрелось странно:

— Ты всегда любил свои странные уединения.

Я усмехнулся. Коуп и Фэллон — родные дети Колсонов, вместе с Джейкобом, которого мы потеряли. Мы росли вместе с самого их рождения. Он знал, как я люблю уединение. В детстве я уходил в домик на дереве или к ручью — лишь бы остаться наедине с собой.

— Может, я в медитации нашел себя. Или просто хотел сбежать от твоей любопытной рожи. — Коуп младше меня на четыре года. Я ему как хвостик был все детство.

— Эй, вообще-то ты просил у меня билеты на плей-офф. Кто теперь хвостик?

Я ухмыльнулся:

— Ладно, тут ты меня подловил. Но что я могу сказать? Всегда приятно смотреть, как тебе на льду надирают задницу.

Коуп зыркнул в экран:

— Когда я вернусь, мы с тобой сходим на новый каток. Посмотрим, кому надут задницу.

Шансов у меня бы не было. Коуп на льду — зверь. В жизни он спокойный, но надевает коньки и превращается в другого человека. Иногда мне казалось, что он что-то скрывает внутри.

— Договорились. — Я посмотрел на часы. — Мне пора. Нужно заехать к Арден перед ужином.

— Окей, но быстро. Как ты сам?

Живот скрутило от того, как у него вдруг пропал весь юмор, а в голосе прозвучала настоящая тревога:

— Все нормально. Почему нет?

Он пристально посмотрел на меня:

— Только не гони мне пургу. Я тебя слишком хорошо знаю.

Я стиснул зубы:

— С Ро все хорошо. Она идет на поправку. Энсон говорит, что кошмары у нее почти прошли. Так что если с ней все в порядке — со мной тоже.

Коуп долго молчал, внимательно изучая меня. Его взгляд говорил, что он мне не верит, но на этот раз решил не давить:

— Ладно. Если захочешь поговорить — звони.

— Конечно. — Но я не позвоню. Я просто закопаю это внутри. Или выплесну на очередной ремонтный проект. Так я справлялся всю жизнь. Отец это понимал. Он первый увидел, что мне нужно работать руками, чтобы выпускать пар.

Он ставил меня чинить заборы на ранчо, помогать с постройкой сараев и амбаров. Благодаря ему я полюбил создавать новое и возвращать к жизни старое. Мы потеряли его много лет назад, но каждый раз, начиная новый проект, я снова ощущаю эту боль.

— Передавай всем привет, — сказал Коуп, возвращая меня к реальности.

— Обязательно.

— Пока, Боб-строитель, — усмехнулся он, отключаясь раньше, чем я успел ответить.

Я только покачал головой и пошел в душ. Уже через полчаса был чистый, переодетый и ехал к дому Коупа. Подъехав к воротам, опустил окно и услышал, как зашуршала камера — объектив поймал мое лицо, пока я вводил код.

Такие меры безопасности для Коупа необходимы — все-таки хоккейная звезда. Конечно, здесь, в глуши, не так много зевак, но фанаты все же порой добираются. Без охраны некоторые вполне бы заехали к нему прямо к крыльцу.

Но защита обеспечивала безопасность и Арден. Хотя она и сама могла за себя постоять.

Как только ворота распахнулись, я плавно отпустил тормоз. С дороги отсюда не видно было ни одного строения — только асфальт между рядами осин. Серпантин петлял несколько минут, пересекал ручей, впадавший в большое озеро, у которого и стоял основной дом. Наконец, дорога открыла завораживающий пейзаж.

Сам дом — сочетание темного красноватого дерева, камня и стекла. Внутрь через огромные окна заглянуть нельзя, но я-то знал по проекту: изнутри видно все. С одной стороны открывался вид на золотистые скалы Касл-Рок, с другой — на горы Монарх и озеро под ними. Не понимаю, как Коуп может оставлять всё это пустовать большую часть года.

Я проехал мимо главного дома, пересек еще один мостик и остановился у гостевого коттеджа. Архитектурно он повторял основное строение, но за ним высился огромный цех — Арден нужен был простор для ее проектов. Чуть дальше стоял амбар, где жили ее две обожаемые лошади.

Увидев рядом ее старенький пикап, я скривился. Эта машина с ней еще со школьных времен — теперь уже поржавела в нескольких местах, кузов исцарапан до безобразия от перевозки материалов и готовых скульптур. Ей давно пора купить новую. Учитывая, сколько ей платят за ее работы, она вполне могла себе это позволить.

Выключив двигатель, я вышел из пикапа и направился к дверям мастерской. Где еще ее искать — тем более что тяжелый рок гремел на всю округу. Иногда мне казалось, что Арден вообще домой не возвращается, а дремлет по паре часов прямо на диване в цеху.

Я проверил ручку — дверь была не заперта. Мое раздражение усилилось, как только я открыл ее и шагнул внутрь в оглушительный грохот, который с натяжкой можно было назвать музыкой.

На моем пути тут же вырос огромный кане-корсо. Если бы не он, Арден вообще бы не заметила, что кто-то вошел.

— Beruhigen, — скомандовал я, и пес моментально расслабился. Я почесал его за ушами. — Как жизнь, Брут?

Он лениво прижался ко мне, принимая ласку.

Музыка выключилась через пару секунд, но Арден даже не обернулась от чертежного стола, рука ее продолжала скользить по огромному