Измена в 45. Моя горькая сладость - Милана Усманова

— А вот и хозяйка! — радостно воскликнула Анна Петровна, увидев меня. — Я уж думала, не откроешься сегодня. А тут люди приходят, спрашивают.

Я заторможенно кивнула и открыла дверь, запуская внутрь посетителей.

— Я пирожков напекла, - зашептала старушка, ставя на стойку внушительную тару. - Сейчас мигом накормим всех, напоим чаем и кофейком.

— Спасибо, Анна Петровна, — искренне поблагодарила я. — Вы меня прямо выручили.

— Да чего там, — отмахнулась она. — Мы соседи, должны помогать друг другу. Дело-то общее. Кафе — оно для всех.

В этих простых словах была такая глубокая правда, что я почувствовала, как глаза наполняются слезами благодарности. «Дело общее». Не только моё, не только для меня. Для всех, кто живёт здесь.

Я надела фартук, встала за стойку. Работа помогала не думать о встрече с Сашей, о его взгляде, о том, что я победила, но не чувствовала триумфа.

Ближе к вечеру в кафе зашёл молодой человек с профессиональной камерой на шее.

— Здравствуйте, — он улыбнулся, осматриваясь. — Можно у вас выпить кофе и сделать несколько снимков?

— Снимков? — я удивилась. — Для чего?

— Я веду блог о необычных местах города, — он протянул мне визитку. «Михаил Островский, городские истории». — Мне рассказали, что здесь открылось старое кафе с интересной историей. Можно сделать репортаж?

— Но здесь ещё не всё готово, — я смутилась. — Ремонт только начался, работаем в тестовом режиме…

— Это даже интереснее, — он улыбнулся. — История возрождения. Можно?

Я согласилась, хотя чувствовала себя неловко. Михаил оказался общительным парнем. Он ходил по кафе, фотографируя детали интерьера, старую кофемашину, витраж в окне, стойку из тёмного дуба. Потом долго расспрашивал меня об истории кафе, о моём отце, о том, как я решила вернуться к семейному делу. Я рассказывала, стараясь не вдаваться в подробности личной драмы. Говорила, что всегда мечтала продолжить дело отца (это была ложь, но звучала правдоподобно), что люблю готовить (ещё одна ложь, хотя в последние дни я действительно начала получать удовольствие от процесса), что вижу в этом кафе не просто бизнес, а место встречи для местного сообщества (это была правда, осознанная совсем недавно).

— А можно вас сфотографировать за стойкой? — попросил Михаил. — Для полноты картины.

Я согласилась, хотя чувствовала себя неуютно перед камерой. Но блогер был профессионалом — он быстро нашёл правильный ракурс, свет, дал несколько подсказок, как встать, куда смотреть.

— Отлично! — парень просмотрел получившиеся кадры. — Очень атмосферно. Я опубликую репортаж завтра, можете посмотреть на моей странице.

Когда он ушёл, я почувствовала странное волнение. Впервые за много лет я была в центре внимания не как жена Александра Тарасова, а как самостоятельная личность, со своей историей, своим делом.

Вечером, когда я уже хотела закрыть кафе, в дверь постучали. На пороге стоял Ярослав с инструментами. За всеми делами я совсем забыла, что он обещал прийти после обеда.

— Добрый вечер! — улыбнулась я, впуская его. — Припозднились вы что-то.

— Простите, возникли срочные дела, а вашего телефона у меня не было, чтобы предупредить.

— Ничего, — улыбнулась я. — У меня тоже сегодня с самого утра рот полный забот. Слушание в суде, потом суматоха с посетителями…

– Как всё прошло?

— Формально я выиграла, — я пожала плечами. — Но не уверена, что хочу возвращаться в ту квартиру. Даже если по решению сюда она полностью перейдёт ко мне.

Мы сели за столик у окна. Ярослав внимательно выслушал мой рассказ о заседании, о встрече с бывшим мужем.

— Понимаю, — кивнул он. — Иногда важнее отстоять принцип, чем получить конкретный результат. Вы показали ему, что не позволите обращаться с собой как с вещью, которую можно выбросить.

В его словах была такая точность, такое понимание сути ситуации, что я невольно рассказала ему больше: о том, как тяжело было видеть почти бывшего мужа, как странно было осознавать, что человек, с которым я прожила четверть века, превратился в чужака, в противника.

— Это как фантомные боли, — сказал Ярослав задумчиво. — Когда ампутируют конечность, тело ещё долго чувствует её, хотя физически её уже нет. Так и с отношениями. Они закончились, но связь ещё ощущается.

— Да, именно так, — я удивилась этому сравнению. — Словно часть меня всё ещё помнит, как это быть его женой, даже когда разум говорит, что всё кончено.

Мы проговорили ещё час. Не только о моей ситуации, о жизни вообще, о том, как справляться с переменами, о том, что важно, а что нет. Потом Ярослав всё-таки занялся окнами и доделал то, что не успел вчера, починил ещё одну раму.

Когда работа была закончена, я предложила ему поужинать — у меня оставались пирожки Анны Петровны и суп, что я сварила для себя. Ничего особенного, простая еда, но он принял приглашение с явным удовольствием.

Мы сидели за столиком у окна, ели, разговаривали, шутили и смеялись. Просто молчали. В этой беседе не было ни напряжения, ни неловкости, будто мы знали друг друга много лет.

Внезапно телефон Ярослава зазвонил. Он извинился, ответил, и его лицо сразу стало серьёзным.

— Да, конечно, сейчас буду, — он повесил трубку и виновато посмотрел на меня. — Прошу прощения, мне нужно срочно уехать. В магазине какая-то проблема с сигнализацией.

— Конечно, — я кивнула. — Спасибо за помощь с окнами.

Он уже был у двери, когда вдруг обернулся:

— Завтра у меня выходной. Я отчего-то уверен, что тот блогер, что был у вас сегодня, повлияет на поток клиентов и у вас завтра будет аншлаг.

— Сильно сомневаюсь, — покачала головой я.

— Да даже если и нет, то я бы всё равно хотел провести день здесь, помогая вам. Я умею работать с кофемашиной, и забалтывать людей тоже могу, - широко улыбнулся он.

— Вы это серьёзно? — я не могла поверить в услышанное.

— Абсолютно, — он улыбнулся. — Буду к открытию.

Когда дверь за ним закрылась, я осталась стоять, ошеломлённая внезапным поворотом событий. Ещё утром я была в суде, противостояла бывшему мужу, а теперь сижу в своём кафе и уже с нетерпением жду следующей встречи с человеком, которого знаю всего два дня.

Жизнь непредсказуема.

На следующее утро проснулась