Прекрасное изгнание - Кэтрин Коулc
Мы подходили опасно близко к краю. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось дать Линку ответы. Те, в которых он, похоже, нуждался.
— У тебя это, очевидно, хорошо получается.
— Не так хорошо, как у тебя.
Линк пожал плечами, и полотенце сдвинулось, открыв еще больше загорелой кожи.
— Я давно тренируюсь. Повезло поработать с очень крутыми наставниками.
— Миллиарды иногда бывают кстати.
— Иногда, — повторил он, переводя взгляд на меня. — А ты как справляешься со своими демонами?
Сердце бешено заколотилось в груди.
— Искусство. Это всегда был мой способ выпускать то, что внутри.
— Поэтому ты не берешь заказы, — сделал он вывод.
Я кивнула:
— Для меня это всегда был очень личный процесс. Материалы, замысел — все. Я вкладываю часть души в каждую работу. Я не могу это контролировать. И не хочу.
Линк молча смотрел на меня.
— Это должно оставаться диким. Как и ты.
Эти слова задели. Каждое. Но при этом они были словно прикосновение. Словно бальзам.
— Да, — прошептала я.
— Они потрясающие. Когда Коул показал мне фото одной из твоих работ у себя дома, я, кажется, перелопатил весь интернет в поисках остальных. О самих картинах информации немало, а вот о тебе — почти ничего.
В груди сжалось так сильно, что стало трудно дышать.
— Странно, учитывая, в каких выставках ты участвовала.
— Я не люблю внимание, — выдавила я, стараясь дышать ровно.
— Понимаю.
Взгляд Линка снова оказался на мне. Но теперь меня накрыла паника. Я рискнула, сев рядом с ним. Рискнула, отвечая на вопросы, которых стоило избегать. Рискнула, позволив ему заглянуть за кулисы.
Я резко вскочила, схватила свой сэндвич.
— Мне нужно идти.
Я уже направлялась прочь, когда Линк окликнул меня. Натянула шлепанцы и почти бегом пошла к гостевому домику, свистнув Бруту. Он позвал меня еще раз, но было уже поздно — во многих смыслах.
Я уже ушла.
И так было лучше.
10
Линкольн
Меня до одури тянуло броситься за ней. Так сильно, что пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы остаться на месте, с ногами в ледяной воде и сэндвичем на коленях. Арден забыла свою газировку. Отличный повод — принести ее в гостевой домик или мастерскую.
Но я знал: там мне будут не рады. Я перебирал в голове события последних двадцати минут. Что заставило ее сбежать?
Прокручивал наш разговор. Мы говорили о ее искусстве и вдруг она напряглась, села прямо, словно по струне. Я нахмурился, вспоминая. Может, дело было в том, что она приоткрыла завесу — позволила заглянуть в то, что стоит за ее творчеством?
Все это кружилось у меня в голове, пока вдруг не встало на место. Я сказал, что нашел все, что смог, о ней в интернете.
Я уже двигался, сам того не осознавая. Завернул сэндвич, взял обе банки с напитками. Хотел сразу пойти в кабинет Коупа, который он разрешил мне использовать на время моего пребывания, но знал — он меня прибьет, если я оставлю мокрые следы на его кресле.
Еда больше не лезла в горло. Я занес остатки в кухню и направился в свою комнату. Быстро принял душ, натянул спортивные штаны и футболку и пошел в кабинет.
Пальцы чесались — скорее бы за клавиатуру, выяснить, что же так напугало Арден. Я уселся за стол, открыл ноутбук. Входящие письма даже не посмотрел — открыл поисковик.
Вбил ее имя. Арден Уэйверли.
Меня всегда удивляло, что некоторые из братьев и сестер Коупа взяли фамилию Колсон, а другие — нет. Наверное, это была непростая дилемма: менять такую базовую часть своей личности или нет.
Но то, что Арден не изменила свою фамилию, было в ее духе. Она будто стояла особняком от всей семьи. От всех.
Появилось несколько десятков ссылок — все касалось ее искусства. Был ее сайт и еще один местный ресурс, на который я натыкался раньше, но не вдавался в подробности. Назывался он The Collective.
Я кликнул по ссылке. Главная страница была оформлена со вкусом, а слоган сайта гласил: Дом искусств в Спэрроу-Фоллс, где рады каждому.
Эти слова ударили в самое сердце. Ярко напомнили о том, как сильно я сам мечтаю принадлежать чему-то настоящему. На сайте было полно фотографий выставок, занятий, даже проекта росписи стен в центре города.
Я перешел на вкладку «Художники-резиденты». Их было четверо: Ханна Фарли, Айзая Рейнольдс, Арден Уэйверли и Фара Уитман. Похоже, все они выставлялись там, а кто-то даже имел в The Collective собственную студию.
Выглядело это все как потрясающий культурный центр, только заточенный под искусство. Один баннер привлек мое внимание: Запомните дату! Благотворительный вечер в пользу программы для молодежи в The Collective.
Я кликнул туда. Планировалось устроить выставку и аукцион, чтобы собрать средства на расширение программы для юных художников. Я тут же вбил дату в телефон и отметил для себя — обязательно загляну.
Закрыв страницу The Collective, я перешел к следующей ссылке. Одна статья за другой — все об искусстве Арден, но написаны как под копирку. Ни одного фото. Ни одного интервью. В каждой — одно и то же: «замкнутая художница», «не дает интервью».
Я просмотрел с десяток этих однообразных текстов, пока глаза не начали резать. Откинулся в кресле и уставился на экран. Арден не была какой-нибудь Бэнкси, но ее картины начинали появляться в крупных галереях, и даже некоторые именитые коллекционеры приобретали их. Я узнал эти имена — мать частенько называла их, ведь она вращалась в мире искусства.
От этой мысли обожгло внутри. Мама бы ее обожала — и за талант, и за характер.
Но ее работы не дадут мне нужных ответов. Я стал вспоминать, что рассказывал Коуп о своей семье за все эти годы. Как они все оказались у Колсонов: он и Фэллон — родные, Шеп — усыновленный, Роудс, Арден, Кай и Трейс — приемные. Я знал, что Арден попала в семью довольно рано.
Двенадцать. Почти наверняка ей было двенадцать. Я задал поиск по новым параметрам — несколько лет до и после этого возраста.
Результатов было море, но ни один не подходил. Ни одного следа моей Арден. Моей. Смешно. Она и пятнадцать минут рядом со мной едва выдерживала.
Я прошелся по результатам снова. Пусто. Попробовал другие формулировки — все без толку.
Наконец, расширил временные рамки и наткнулся на статью в газете Sparrow Falls Gazette. Выставка юного таланта из местных. Я открыл ее и
