Божественная одержимость - Кристина Руссо

— Конечно. С удовольствием.

— Отлично. — Я просияла, счастливая, что только что завела своего первого друга в Колумбийском университете. — Обычно я бываю там во время ланча или в нерабочее время.

Он улыбнулся шире. — Я обязательно найду тебя, когда пойду в следующий раз.

— Это свидание...

— Ты на моем месте. — Низкий, раздраженный голос прервал наш разговор. Кайл поднял глаза, когда тень накрыла его, и его лицо побледнело.

Повернувшись на своем сиденье, я увидела именно того, кого ожидала увидеть.

Тревор стоял позади меня; на нем была университетская куртка, на груди красовался номер 'один'. За ним — Зак и остальные члены баскетбольной команды; все тоже в университетских куртках, некоторые в кепках задом наперед.

Мои ногти впились в подушку стула. — Ты что, издеваешься? Здесь, наверное, сотня других мест...

— Все в порядке. Я пойду. — Кайл уже стоял.

Я тоже встала. — Я пойду с тобой.

— Нет, спасибо. — Он быстро ответил, прежде чем взглянуть на Тревора и баскетбольную команду.

Потрясенная, я стояла там, наблюдая, как Кайл поспешно уходит и занимает место в другом конце комнаты, на самом дальнем из возможных мест. Хотя я испытала небольшое облегчение, когда увидела, что он разговаривает с остальными вокруг себя.

— Не такой глупый, каким кажется. — Растягивают слова Тревор возвращая меня в реальность.

Я повернулась к нему. — Что с тобой не так?

— Что с тобой не так? — Возразил он, подходя ближе и заставляя меня сделать шаг назад.

— Тревор. — И он, и я повернулись, чтобы посмотреть на Зака, который кивнул в сторону начала лекции и занял место в ряду выше меня. Все остальные члены команды уже сидели либо на верхних, либо на нижних рядах, либо через небольшой лестничный проход.

Повернувшись лицом к выходу, я увидела профессора, скрестившего руки на груди и ожидающего, когда мы с Тревором сядем, чтобы он мог начать лекцию. Все остальные в классе молчали и сидели на своих местах, наблюдая за нами.

Я тут же смущенно села.

Тревор был следующим, заняв место рядом со мной, с внешней стороны ряда, рядом с проходом у лестницы. Такой расслабленный, как будто откладывать лекцию было его правом по рождению. Он даже не сел на стул, с которого заставил подняться Кайла.

Когда профессор начал говорить, Тревор по-мужски распластался на сиденье, заняв слишком много места. Его колено задело мое. Его рука на спинке моего стула.

Полагаю, так бывает, когда ты не только наследником многомиллиардной империи, но и принц мафии.

Теперь я знала намного больше о нем настоящем. И внезапно все в нем и его поведении обрело смысл.

Он был высокомерным, самонадеянным преступником-макиавеллистом.

Взглянув в другую сторону, я увидела пустые места, оставшиеся в моем ряду. Когда профессор повернулся спиной к классу, чтобы написать что-то на доске, я встала, чтобы пересесть.

Я приподнялась со своего места всего на пару дюймов, прежде чем сильная рука заставила меня сесть обратно, в результате чего я упала на него с мягким стуком.

Рука Тревора, лежавшая на спинке моего сиденья, теперь обхватила меня за талию, прижимая к себе. Крупные мышцы напряглись вокруг моего мягкого живота. Его грубая ладонь скользнула ниже, обхватывая мое бедро, обтянутое джинсами, и сжимая, его пальцы задевали внутреннюю часть бедра. Слишком близко к тяжести, оседающей у меня между ног.

— Не надо. Даже. Думать. Об. Этом. — Он говорил, даже не глядя на меня.

Я была удивлена, что мой взгляд не прожег его точеный профиль насквозь.

— Ты мне не нравишься.

Тревор повернулся ко мне лицом, наклонившись так близко, что мне пришлось откинуться назад, когда он запер меня в клетке. И на мгновение его взгляд опустился на мой кулон в виде розового сердечка, затем опустился ниже, заставив покраснеть мое лицо и грудь при воспоминании о прошлой ночи.

— Я приму это как вызов, — пробормотал он глубоко и низко, так, что только я могла слышать.

Его слова напугали меня.

Он не собирался оставлять меня в покое в ближайшее время.

— Мисс Моретти.

Моя голова дернулась вперед.

— Не могли бы вы поделиться, что интереснее науки о языке тела? — Профессор саркастически спросил меня, не имея никаких проблем с тем, что Тревор практически занял половину моего места. — Я так и думал.

— Figlio di puttana13, — пробормотала я себе под нос, когда он повернулся, чтобы что-то написать на доске.

Я пропустила следующее занятие.

Действительно престижный курс, на который очень сложно попасть, продвинутый курс программирования с доктором Дэвисом, на который мне невероятно повезло поступить?

Да. По нескольким причинам.

Мне не хотелось находиться рядом с Тревором. Мое сердце все это время выпрыгивало из груди, и я устала постоянно поправлять свою позу или прическу, потому что знала, что он наблюдает за мной.

То, что он прикоснулся ко мне в том темном коридоре на мой день рождения — и я не оттолкнула его, — положило начало чему-то катастрофическому, что выходило из-под контроля с молниеносной скоростью с каждой секундой, проведенной рядом с ним.

Я гордилась тем, что я умная. Я всегда знала, что делать.

Тревор гордился своим аналитическим складом ума. Он никогда не совершал ничего нелогичного.

И все же мы здесь. Мы оба делали то, чего, как мы знали, не должны делать.

Но в тот момент, когда он посмотрел на меня, я начала спрашивать себя, почему нет?

Его прикосновение заставило меня забыть обо всем. Это было чисто физическое влечение. Роковое влечение.

Но что более важно, у меня были дела поважнее. Например, приставать к копам полиции Нью-Йорка с информацией по делу Марии.

Они сказали, что если вы не найдете кого-то в течение двадцати четырех часов, шансы найти его живым падают на девяносто процентов.

Мария официально числилась пропавшей почти три месяца.

Мне было неприятно признавать, что мои надежды на то, что она просто сбежала и с ней, как всегда, все порядке, таяли с каждым днем.

Я была напугана.

В ее деле не было ни единой информации или доказательства.

Это было почти так, как если бы она… Исчезла.

Хаос царил вокруг меня, когда я шла через полицейский участок в центре города, мои розовые каблучки цокали позади меня.

Телефоны звонят направо и налево. Громкие разговоры и крики. Люди приходят и уходят; некоторые едят за своими столами, просматривают папки