Сто причин родить от меня ребенка (СИ) - Марецкая Зоя

Смотрю на нее и говорю спокойно:

– Хочу, чтобы ты мне родила ребенка. Ты тетрадку, что ли, не читала?

Зоя Павловна

Говоря откровенно, Георгий ведет себя очень странно. Он по непонятной причине задержался у меня в квартире, вместе со мной ничего не ест, не пьет (он же наполовину грузин, разве грузины не пьют постоянно вино?), все свое время посвящает мне. Ну, ладно, я допускаю, что ему понравилась, не даром же он мою косу из рук не выпускает. Очень-очень надеюсь, что понравилась. Но почему же он не заходит дальше поцелуев? Ждет от меня приглашения, инициативы? Чего-то еще ждет? Сегодня, когда я накричала на него, в его глазах сверкнул такой гнев, что я поняла – уедет. И мне стало так страшно, что я больше его никогда не увижу, что со мной приключилась настоящая истерика. Не хочу я его терять. Не хочу, чтобы уезжал. Не хочу, не хочу. Побежала за ним полураздетая на заснеженную улицу, хорошо, хоть ботинки мне в прихожей под ноги подвернулись. А то бы и босая выскочила бы. По дороге напугала бабу Дусю и разбудила весь подъезд. Вернула. А потом он обнял меня так, что мне стало жарко от его рук. Сказал, что тоже меня хочет. Но опять словами ограничился. Это какая-то игра с его стороны? Он сбивает меня с толку своим противоречивым поведением. Не идет до конца, но и не уезжает. Не бросает меня.

Присматривается? Боится чего-то? Сомневается?

Неужели такой холодный внутри? Не верю. Иногда смотрит на меня так, что внутри меня, где-то глубоко-глубоко каждая жилка трепетать начинает. А потом он отворачивается.

А ведь я тоже не каменная. Я же привыкаю. Привязываюсь. Внимания его хочу. Ласки.

Не понимаю его до конца. Но очень хочу понять, что он за человек.

Мы сидим на кухне за столом, друг напротив друга, пьем чай с медом. Обмениваемся продолжительными взглядами, как соперники на дуэли. Он видный мужчина. Красивый, высокий, с хорошей фигурой. Сначала вроде и не очень понравился, а потом я к нему присмотрелась повнимательней. Он все умеет: и смотреть так, что тело откликается, и обнимать так, что ноги слабнут. И серьезно разговаривать, и смеяться. Я уверена, что и в постели он тоже все умеет. Не хочет спешить? А я не умею навязываться.

Мы с ним зависли где-то в безвременье. Он в отпуске, прячется от всех. Я вообще не определилась еще, как дальше жить буду.

– Ты кого больше хочешь, девочку или мальчика? – спрашиваю я спокойно, как будто мы о погоде разговариваем. А внутри дрожу вся от волнения.

Он немедленно вскидывает на меня свои черные глаза. Смотрит так, что меня торкает еще больше. Мурашки ползут по коже.

– Девочку. Светленькую, как ты. Голубоглазую, – отвечает с легкой улыбкой. Смотрит на мою косу, потом протягивает руку и дотрагивается до нее. Потом заправляет прядь волос мне за ухо. Его теплые пальцы касаются моей щеки. Ласково, приятно. Интимно.

– Мне кажется, от тебя все детки будут темненькие и черноглазые, – немного сипло отвечаю я, прикрывая глаза от удовольствия. – И мальчики, и девочки.

– Не факт. У меня сестра голубоглазая блондинка, в отца пошла, – его голос тоже ощутимо понижается, рука задерживается на моем лице. – А я в маму. Заяц…

– Что?

– Иди сюда.

– Зачем?

– Потискаю тебя.

Хватает за косу, ощутимо дергает и подтягивает к себе поближе. Айкаю от неожиданности, огибаю стол и плюхаюсь на его колени. В последний момент изворачиваюсь так, чтобы сесть спиной к нему.

– Не целуй меня в губы, я стесняюсь, – волнуюсь я. Опять отворачиваюсь.

Его губы и его дыхание где-то в районе моего затылка. Он тихонько смеется.

– С тобой все не как у нормальных людей. Я уже понял.

Он запускает свои руки мне под пижаму. Гладит мои соски, одновременно прикусывая шею и зализывая укусы. Я опять закрываю глаза. Мне нравится, как он ласкает мое тело. Кажется, Гоша неравнодушен ко мне сильнее, чем мне казалось до этого. Вся сдержанность слетает с него, как ненужная обертка.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своих ощущениях. Не хочу, чтобы он останавливался. Хочу быть с ним. И, разумеется, именно в этот момент раздается щелчок замка.

– О, нет, – разочарованно выдыхаю я. – Да что ж такое…

Гоша быстро поправляет мою одежду и напоследок чмокает меня в плечо.

– Вечером продолжим, – шепчет мне на ухо. Отсаживает меня, внимательно смотрит мне в глаза. И, очевидно, видит в них что-то такое, что ему безумно нравится. Потому что улыбается мне так, что у меня дыхание перехватывает.

Нагрянувшая баба Дуся взахлеб рассказывает нам какую-то потрясающую сплетню про жильцов со второго этажа. Кажется, сегодня ночью муж случайно спалил жену на измене. Или, наоборот, жена спалила мужа. Соседи в шоке, ситуация взята на карандаш всеми бабушками поселка. Гоша слушает внимательно, по обычаю, усмехается и кивает головой. А я в полной прострации. Не могу ни о чем думать, кроме как о мужчине, сидящем напротив меня. О его руках и горячем дыхании на моей коже.

– Кстати, вы-то помирились? – вдруг вспоминает баба Дуся. Смотрит на нас с подозрением.

– Мы и не ссорились, бабушка. Так, небольшие разногласия из-за ерунды, – подмигивает мне Гоша. И я краснею и отворачиваюсь.

Хочу быть с ним. Хочу родить ему синеглазую дочку.

Георгий

А дальше все идет наперекосяк. У меня звонит телефон, я с недоумением гляжу на высветившийся номер Леры Егоровой – это жена Мишки. Даже не знал, что у меня есть ее номер. Не помню, чтобы Лера мне хоть когда-то звонила.

– Гоги, дорогой, какой ужас, – рыдает она в телефонную трубку. – Мы в Москве попали в аварию, Миша серьезно пострадал, ему сейчас операцию делают. Врачи сказали, нужна кровь, много крови. Ты не мог бы…

Я пугаюсь очень сильно. Мишка – самый близкий друг за пределами моей семьи. Всю молодость мы с ним по заграницам протусили. Потом оба почти одновременно вернулись в Москву и остепенились: я стал шеф-поваром семейного ресторана и с головой погрузился в работу, а Мишка женился на дочке какого-то важного чиновника, родил двух пацанов и стал примерным отцом семейства.

– Лера, что случилось? Что с ним? Что врачи говорят? – быстро спрашиваю я, краем глаза замечая, как тревожно замерли мои собеседницы. – Он за рулем был? Ты сама в порядке?

– У меня только легкое сотрясение и пара царапин, а вот у Миши черепно-мозговая и предположительно разрывы внутренних органов, – я слышу по голосу, что Лера чудом удерживается от истерики. – В нас какой-то пьяный урод въехал. Мы в Склифе, ему операцию делают уже больше часа. Гоги, мне так страшно… Его родители сейчас в Таиланде, я даже не смогла им дозвониться… Гоги, нужна кровь, я всех обзвонила, кого могла…

Я в предшоковом состоянии тру рукой лоб. Блть, Мишка, ну, как так-то! К счастью, вовремя вспоминаю, что на другом конце трубки никак не может успокоиться Лера. Пугать ее еще больше я не собираюсь. Поэтому собираюсь и говорю твердо и почти спокойно:

– Лерочка, держись, моя хорошая, я очень надеюсь, что скоро буду. Не отключай телефон, как подъеду, наберу тебе. Если какие-то новости от врачей будут, сразу звони. Даже не переживай насчет крови, сейчас я кину клич, вся грузинская диаспора в Склиф приедет.

Вскакиваю из-за стола. Зоя сразу цепляется за мою руку.

– Я с тобой! Я тоже хочу помочь! Гоша, пожалуйста, возьми меня с собой!

В ее лице не кровинки, глаза темные и лихорадочные. Точно, у нее же родители в автокатастрофе погибли.

– Быстро собирайся, я такси вызываю. Нам в Москву ехать.

Она убегает в комнату, чтобы переодеться. У меня никак не получается попасть по клавишам айфона – руки трясутся.

Баба Дуся смотрит жалостливо, но не может удержаться от расспросов:

– Кто пострадал-то?

– Мой друг, – кратко отвечаю я. – Я у вас в поселке оказался только потому, что от него ехал. Так бы даже и не знал, что Лесной на карте существует. Евдокия Ильинична, давай потом поговорим, хорошо? Вернемся, все расскажем тебе. Сейчас нам очень быстро ехать надо.