Развод на новый год - Лена Тэсс

Мысли разбиваются о фарфоровые стенки чашки, которую Макс ставит передо мной. Делаю первый глоток и киваю: именно так, как я люблю. Но горячий напиток не способен растопить глыбу обид между нами, это не решение наших проблем, так, короткое перемирие.

Я сижу за столом, Титов стоит, облокотившись о холодильник и даже на меня не смотрит.

- Просто прими, что теперь я вернусь в твою жизнь. Я не претендую на тебя, на твою работу, на твое время, но ты не можешь мне запретить видеться с сыном.

- А если я исчезну снова?

- Я тебя найду. И больше ты меня не остановишь, ведь теперь я знаю, что потерял.

- И как к этому отнесется Люба?

Он замирает на минуту и сверлит меня насмешливым взглядом. Разве я сказала что-то смешное? Откуда это неуместное высокомерие?

- Ее это не касается.

Я отставляю в сторону чашку и с подозрением смотрю на Титова. Он такой спокойный, как будто подсыпал себе в кофе транквилизаторов. Меня же колотит в припадке, приходится приложить усилие, чтобы снова не сорваться на крик.

- Заживем дружной шведской семьей, да, Макс?! Ты, я и Люба. Мой ребенок и ваш. По четным ты проводишь время с моим сыном, по нечетным со своим.

Макс в один глоток допивает кофе и относит чашку в раковину, чтобы вымыть. Из-за воды я не сразу слышу его голос:

- Нет никакого моего сына, Соня. И моей дочери тоже нет. До сегодняшнего дня у меня вообще не было детей.

Глава 16

Макс.

Шесть лет назад…

Я не сдох только благодаря ее фотографиям. Не тем в рамках, которые Соня развесила над столом нашей новой квартиры. Их я знал наизусть и по памяти мог сказать, сколько роз было в свадебном букете моей молодой жены. Семнадцать белых бутонов, скромное платье в пол и серьезный, острый взгляд со снимка прямо на меня. Прямо в душу.

Рамка с фото стояла у меня на рабочем столе и весь день я мог смотреть на нее.

А ночью, перед сном открывал другие. Те, что Соня загружала на свою страницу.

Это было похоже не то на дневник, не то на диалог со мной. Иногда я даже отвечал. Не писал ей, но говорил с телефоном, будто передо мной моя жена.

Чашка кофе в лучах предрассветного солнца. Обшарпанная деревянная дверь какого-то дома. Обои. Вывеска парикмахерской. Обрезанные волосы на кафельном полу. Еда. Много разной красивой еды в эстетичных тарелочках. В инстаграмме такие фото принято пролистывать, я же с вниманием изучал каждую, чтобы понять: что она ест, где бывает, чем живет.

Там было все кроме главного - Сониного лица. Меня ломало, выкручивало до хруста костей от того, как сильно я хотел ее увидеть. Прижать, услышать дыхание на своем плече, почувствовать запах ее волос - карамельный, очень теплый, мой.

Я силой заставлял себя не трогать телефон до вечера, иначе мог залипнуть на несколько часов разглядывая все, что окружало мою жену. Все было мне странным и новым. Я прожил с Софьей больше десяти лет, но впервые шел не впереди нее, и даже не рядом, а отставал на несколько шагов, так, чтобы увидеть мир ее глазами. И мир этот был восхитительно прекрасным, потому моя жена умела находить во всем свое волшебство.

Соня держала свое слово. Не меняла номер и не пряталась.

Я держал свое: наблюдал за нею издали, не смея тревожить. Не звонил. Не писал. Ждал.

Наш контакт состоялся однажды, когда я перевел на ее счет деньги. Половину рыночной стоимости нашей фирмы. Я ждал, что она вернет их обратно. Я ждал, что позвонит первой и скажет что-то колкое и язвительное. Но я не был готов к тишине, последовавшей за этим.

Соня не сделала ничего, ничего не написала, не дала знать, согласна ли с полученной суммой. Только на следующий день выложила новую фотографию - ювелирный салон с паллетами цепочек и браслетов. Соня любила золото и после каждого успешного дела я дарил ей что-то на память. Видимо, она продолжила свою традицию, только на этот раз купила украшение сама.

Хватит, моя девочка. Ты справилась, а я нет. Ты доказала, что можешь жить без меня, я понял, что существовать так больше невыносимо. И теперь можно нарушить свое слово.

Я позвонил ей из машины, мчась по трассе М-6.

Она ответила сразу, после второго гудка, но еще долго молчала в трубку, пока я не сказал:

- Я не могу без тебя.

- Это не мои проблемы.

Я сглотнул. Впервые за несколько месяцев я слышал ее голос, глухой и хриплый, будто все время, пока мы не говорили друг с другом, мы не говорили вовсе. И эти слова первое, что сказала Соня за три месяца разлуки.

- Сонь… - ладони вспотели и скользили по рулю, - я правда не могу. Можешь меня не прощать, можешь ненавидеть, но умоляю, делай это где-то рядом со мной, а не в гребанном Армавире!

- Как узнал, - шепчет моя жена.

Где-то на том конце телефона гомонят люди. Я напрягаю слух, чтобы не упустить ни единого слова, и злюсь от этих криков, звяканья посуды, музыки. Они мешают, они все мешают услышать самое важное! Тон, которым со мной говорит жена.

Он был не отстраненным и холодным как раньше, впервые в нем сквозило… сожаление?

- Это было не сложно. Я ведь уже приезжал к вам, помнишь? Живешь в квартире дедушки?

- Пока да, - уклончиво ответила Соня.

- Хорошо. Тебе хватит вечера, чтобы собрать вещи? Я буду у тебя часов через шесть, максимум семь.

Черт, я еле слышу, что она сказала в ответ. Там кричат, тут сигналят и идут на обгон, потому что с этим звонком я перестал следить за дорогой. Плетусь как дед на раздроченной Волге, пока за мной выстраивалась очередь из машин.

- Сонь… Я сделаю все так, как ты хочешь, только дай мне шанс. Не прощай, только дай шанс, чтобы я все исправил.

- Поздно, Титов.

- Что?

- Говорю, поздно.

- Соня, я не слышу, - зажав плечом телефон, я постарался заткнуть второе ухо. - У тебя очень шумно.

- Потому что я на свадьбе.

-