Развод на новый год - Лена Тэсс

В ту ночь, десятого мая, когда мне снова запустили сердце и я сделал первый отчаянный вдох, моя дочка, моя крошечная девочка, сделала вдох последний.

Я так и не увидел ее, не смог прижать к себе, не посадил на колени, не проводил в школу, не станцевал на ее свадьбе. Но главное, я так и не был на ее похоронах.

***

- Максим… - Я дернулся и увидел, как на меня смотрела Соня. В ее глазах беспокойство и тревога. - Ты в порядке? Ты будто немного выпал из реальности.

Кивнул, ловя в висках алые вспышки боли. Голова снова стала тяжелой, наверное на смену погоды или… или от нервов.

- Сонь, по Исмаилову мы решили, завтра нужно объяснить Лиле, что ты больше не можешь представлять ее интересы. Если хочешь, я сделаю это сам, чтобы не тревожить тебя.

- Нет-нет, - она наклонила голову, но все так же смотрела на меня. А во взгляде что-то нечитаемое, совершенно новое, ведь по сути передо мной сейчас стоял другой человек. Не моя жена. - Будет правильно, если я все объясню.

- Отлично. По остальным вопросам, - я сглотнул, - мы поговорим позже, можешь выбрать день и место для встречи.

Расстояние до коридора казалось непростительно длинным. Я едва шел, тяжело наступая на ноги, как в первый месяц реабилитации. На пороге увидел обувь. Остроносые туфли на каблуках и крохотные кроссовки рядом.

Чтобы понять их размер, приставил свой ботинок - нога Степана оказалась раз в пять меньше моей. Но в ней уже читалась уверенность, твердость, характер. И вывезла все это она - женщина на тонких шпильках. Мои заляпанные грязью ботинки как родные смотрелись здесь. Как будто так и надо: грубая мужская обувь, изящные туфельки и детские кеды. Это и есть семья, а все остальное так - симулятор.

И именно этого у меня не было. Потому что я все испортил.

- Титов, так все же, - меня догнал голос Сони, - тебя настигла Карма и оказалось, что ребенок был не твой?

Я через боль поднял лицо к ней. Яркий электрический свет из кухни ножом резал глаза. Хотелось сощуриться и отвернуться.

- Выкидыш на поздних сроках. Такое иногда бывает, - спокойно ответил я, наблюдая как меняется моя жена.

Она побледнела, вскинула брови вверх и вытянула губы в неестественно правильную букву о.

- Господи, прости, пожалуйста, я не знала.

- Никто не знал.

Я облокотился о порог, чтобы оттолкнуться и выйти из квартиры, пока силы не покинули меня.

- Макс, - тонкие пальцы сжали мое плечо, - мне очень жаль, я, конечно, много чего желала тебе и Любе, но такого никогда.

- Я знаю, - я слегка похлопал ее по руке.

- Если это уместно, то… черт, у нас еще такой разговор вышел неприятный… - Соня в досаде на себя зашипела, - я ей столько наговорила. Если это уместно, то передай Любе…

Я остановил ее, прежде чем она сказала хоть что-то.

- Нет, это неуместно. До завтра, котенок.

И только когда вышел на улицу, понял, что по ошибке назвал ее как раньше. Как называл много лет назад, когда жизнь была другой, и мы были другими. Не такими поломанными, как сейчас.

Глава 17

Соня.

Четыре. Именно столько раз я перенесла экстрокорпоральное оплодотворение. ЭКО. Четыре раза эмбрион не прижился. Три из них Макс помогал мне справиться со случившимся, один - нет. Потому что я так решила.

Можно ли приравнять это к выкидышу? Формально - нет. Но фактически… каждый раз я чувствовала, что меня лишают какой-то частички жизни, души, сердца.

Четыре раза я переживала этот кошмар, лежала в палатах разных больниц - частных и государственных. Видела десятки лиц врачей, медсестер, санитарок. Таких же несчастных женщин как я сама. У каждой была своя история. Их анализы, диагнозы, неверность или преданность мужей, обвинения и слезы. Бесконечные потоки слез. Целые озера, если собрать все вместе.

Я не знала, что Люба была одной из них… Из нас.

Когда за Максом закрылась дверь к своему удивлению первое, что я испытала было не отчаяние из-за того, что он узнал про Степу, не страх за наше будущее и не мысли о том, что будет дальше. Я не могла перестать думать о Любе и том, что с ней случилось. Никогда не желала никому пережить нечто подобное. Даже ей. Особенно ей.

Где-то в глубине души - и в этом так паршиво признаваться - я завидовала Фроловой. Все это время кроме осуждения, ненависти и боли меня съедала и угнетала не человеческая зависть. Она! Именно она, а не я смогла дать Максу самое желанное и неповторимое, единственное чего мы так хотели. Хотели мы, а получили они, так думала я.

Получается, что зависть моя была напрасной. Совершенно бессмысленной и неуместной?

Перекручивая в голове тяжелые мысли, словно выжимая мокрую одежду после стирки, упустила момент когда ко мне подошел Степа и обнял со спины.

- Мам, мы все еще едем на дачу или уже приехали?

Положив свои холодные пальцы на запястья сына я покачала головой.

- Приехали, распрягай. Уже поздно, Степашка, будем ужинать и готовится ко сну.

Я не видела, но поняла, что он кивнул. Степа не стал задавать вопросов про Макса и спорить. Иногда он становился невыносимым зазнайкой, но порой казался более взрослым и мудрым, чем я сама.

После ужина я позвонила Лилии с просьбой встретиться завтра в первой половине дня. Она ответила почти сразу, что будет ждать меня в гостинице и совершенно не переживала о том, что я могла бы ей сказать. Её голос звучал тихо, даже немного отстраненно, словно разговаривая со мной она думала о чем-то более важном.

Но что может быть важнее полного разгрома, который мы потерпели в суде? И который допустила я сама.

За последние годы, и это стоило признать, Макс не только не растерял свою сноровку въедливого и дотошного юриста, способного любого противника довести до белого каления парой фраз и убийственным аргументом, но и отточил свои навыки. Он изменился. Его работа изменилась. И теперь, вместо того, чтобы нападать с первой секунды, он спокойно выжидал, будто берег силы для финального удара, чтобы отправить противника в нокаут.

Все стало другим, кроме одного. Я все еще чувствовала, что не дотягиваю. Я не могла поспеть за ним,