Самодовольный наглец (ЛП) - Джанин Инфанте Боско

— Почему бы и нет.

Антониа берет меня за руку и тащит через улицу. Роясь в кармане, я вытаскиваю пару долларов и протягиваю их ей. Она сворачивает их и берет булавку со статуи, продевая кончик в доллар. Как только прикрепляет его к платью святой, то скручивает еще один доллар и протягивает его мне. Впервые я участвую в этой традиции. Осеняю себя крестным знамением, точно так же, как после зажжения свечи в церкви.

Хватаю Антонию за руку и притягиваю к себе. Прижимаюсь к ее рту, а она обвивает рукой мою шею. Наклоняя голову, Антониа открывает мне лучший доступ, и я провожу языком по ее губам. Бесстыдно пожираю ее на улице, прямо перед статуей Святой Розалии.

— У нее во рту был мой член.

Кровь в венах мгновенно превращается в лед, когда я отстраняюсь от Антонии и оборачиваюсь. В пяти футах от нас стоит Хаунд. Я не колеблюсь ни секунды. Бросаюсь на него, хватая за куртку. Он пытается отмахнуться от меня, но я разворачиваю его и толкаю в плиту, которая является основанием любимой святой. Кто-то кричит, и прежде, чем я осознаю свои действия, замахиваюсь кулаком и бью Хаунда по лицу. Не один раз. И даже не два. Я ударяю его снова и снова, пока мои костяшки пальцев не становятся кровавыми, и я слышу голос Антонии, умоляющий меня остановиться.

Следующее, что я помню — кто-то стаскивает меня с Хаунда. Меня окружают пять или шесть человек, у всех те же знаки отличия на жилетах, что и у мудака, из которого я только что выбил дерьмо. Антониа протискивается мимо них и встает ко мне спиной.

— Не смейте! — кричит она.

— Уйди с дороги, Тоня, — требует один из них. Я прищуриваюсь, когда мужчина делает шаг вперед.

Танк Де Лука.

Прекрасно.

Глава 18

Антониа

Вся трясусь от гнева и не свожу глаз с отца. Сглотнув, буквально заставляю себя обрести дар речи.

— Если у тебя есть хоть капля любви ко мне, то прекрати это прямо сейчас, или, клянусь, ты никогда меня больше не увидишь! С меня хватит. Ты меня слышишь? Хватит!

— Это не имеет к тебе никакого отношения, — утверждает отец.

Я выпучиваю глаза от неверия.

— Ты издеваешься надо мной? Хаунд только что опозорил меня перед всеми! Так что это имеет ко мне самое непосредственное отношение!

Скрестив руки на груди, отец выплевывает зубочистку, свисающую с его губ, и переводит взгляд с меня на Марко, который стоит прямо за мной.

— По-моему, коп только что напал на невинного прохожего на фестивале и уничтожил общественную собственность.

Прежде чем Марко или я успеваем ответить, к отцу подходит Кэш.

— У него сломан нос, босс. Надо вызвать Дока.

— Ему повезло, что это единственная его травма, — рычит Марко и встает рядом со мной.

Потирая окровавленные костяшки пальцев о рубашку, он пронзает меня взглядом. Как бы он ни был зол, в его глазах не мелькает ничего, кроме беспокойства.

— Ты в порядке?

— Да.

Он мгновение оценивает меня, прежде чем переключить свое внимание на моего отца.

— Марко… — бормочу я.

Игнорируя меня, он встряхивает своим распухшим кулаком и подходит к папе ближе.

— Значит, вы ее отец?

— Будешь притвориться, что не знаешь, кто я?

— Я лишь знаю, что будь у меня дочь, к которой проявили неуважение, как только что сделал ваш приятель, я бы пожал руку человеку, который поправил ему лицо, и согласился бы получить пару ударов сам.

Отец смеется.

— Серьезно?

— Серьезно, — уверенно отвечает Марко. — Хотите позвонить 911 и сообщить, что я напал на этот кусок дерьма? Валяйте. Передайте диспетчеру от меня привет. Но не упустите шанс, потому что через пять минут я заберу отсюда вашу дочь и проведу остаток ночи, стирая этого мудака из ее памяти.

— Слышал, Кэш? Щенок пытается учить меня, как обращаться с моей дочерью!

— При всем моем уважении, сэр, ваша дочь — взрослая женщина, и, если вы не заметили, прекрасно может постоять за себя. Однако ей не нужно самой разбираться с проблемами, потому что, пока она со мной, я с радостью вынесу мусор из ее жизни.

Оу. Вау.

Наверное, сейчас не самое подходящее время спрашивать Марко, хочет ли он жениться и завести детей?

Ни один мужчина никогда раньше не защищал мою честь и не противостоял моему отцу.

Вместо того, чтобы сделать Марко предложение, я подхожу к нему и переплетаю наши пальцы. Он слегка поворачивает голову и подмигивает мне.

Да, я согласна выйти замуж за этого мужчину.

— Ты, мать твою, труп, — шипит Хаунд.

Мы оба поворачиваемся на звук его голоса и видим, что Маус и Ритмо поддерживают его. Лицо придурка разбито, а с подбородка капает кровь.

— Слышишь, ублюдок, я сказал, что ты труп!

— Тише, — предупреждает папа.

— Он сломал мне нос!

— В любом случае, это был уродливый нос, — замечаю я.

Решив, что Хаунд не стоит моего времени, я оглядываюсь на Марко.

— Уедем отсюда? — спрашивает он.

Быстро киваю ему и смотрю на отца. Выражение его лица ничего не выражает, и, к моему удивлению, он не произносит ни слова. Молчаливое общение для нас в новинку, и я не знаю, как быть. Если честно, я даже не уверена, что меня это волнует. Меня больше волнует, что думает и чувствует Марко.

Закидываю сумку повыше на плечо и сжимаю руку Марко. Он понимает мой намек и уводит меня прочь. Когда мы проходим мимо папы, тот наклоняется в мою сторону.

— Совершаешь ошибку, Антониа.

От его слов я замираю. Неужели он до сих пор считает, что Марко неискренен со мной? Если меня и грызли какие-то сомнения в том, что намерения Марко не были чистыми, то сейчас они рассеяны.

— Если я совершаю ошибку, то по своей вине. — я поворачиваюсь к Марко. — Пойдем, пожалуйста.

Марко кивает, и, не говоря больше ни слова, мы пробираемся сквозь толпу, и нас останавливают двое полицейских. Они расспрашивают Марко о стычке, но он почти ничего не рассказывает.

В машине он молчит, и я пытаюсь решить, как во всем ему признаться. Теперь, когда он встретил моего отца, нет смысла скрывать от него какую-либо часть моей жизни. Если наши отношения к чему-то приведут, Марко должен знать, насколько сильно облажалась моя семья.

Я украдкой бросаю на него взгляд.

— Как твоя рука?

Он сжимает руль и съеживается, но ничего не говорит. Проходит еще минута, прежде чем Марко притормаживает на светофоре и делает