Ты под запретом - Лена Бонд

— То есть ты не против познакомиться с моей мамой? — спрашивает он с улыбкой. — Это серьёзный шаг, я польщён. Как быстро всё меняется. Ещё недавно ты обзывала меня самыми последними словами. Дай-ка вспомнить: самоуверенный деревенщина, что ещё там было? Давай помогай.

Я чувствую, как мои щёки заливает румянец при воспоминании о том, как грубо я вела себя с ним вначале. Мне становится стыдно, но в то же время я не могу не улыбнуться его подколу в мой адрес.

— За это время ничего не изменилось, — отвечаю я, стараясь звучать невозмутимо. — Ты по-прежнему самоуверенный деревенщина.

— Но тебе же это нравится, да, принцесса? — Илья смотрит на меня с лукавой улыбкой и подмигивает.

Я демонстративно закатываю глаза, и Илья смеётся в ответ, да так заразительно, что я не могу не улыбнуться в ответ.

Когда мы заканчиваем раскладывать еду, я оглядываюсь в поисках посуды.

— А из чего мы будем пить чай? — спрашиваю я.

Илья шутливо бьёт себя по лбу.

— Чёрт, торопился и забыл, — он виновато улыбается, но тут же предлагает выход. — Но у нас есть крышка от термоса.

Он наливает горячий ароматный чай в широкую ёмкость и протягивает мне. Пар поднимается от напитка, окутывая нас своим теплом и ароматом.

— Ты же не против пить из одной кружки? — уточняет он с усмешкой. — Твои микробы уже хорошо знакомы с моими.

Я улыбаюсь, вспоминая наши поцелуи.

— Не против, — отвечаю я, принимая чай.

Илья садится на деревянный диван и притягивает меня к себе на колени. Он накрывает нас пледом, чтобы я не замерзла, и я устраиваюсь поудобнее, чувствуя, как утопаю в его объятиях. Мне так хорошо рядом с ним, спокойно и одновременно волнующе.

Мы пьём чай по очереди. Напиток ароматный, с какими-то травами, которые я не могу опознать, но которые придают ему особый, запоминающийся вкус.

— А ты где-нибудь учишься? — спрашиваю я, когда мы приступаем к пирогу, который оказывается невероятно вкусным. Тесто буквально тает во рту, а вишня идеально сочетает в себе сладость и кислинку.

— Да, в Нижнем, — отвечает Илья. — Отучился на очке первый курс, потом мама заболела, и я взял академ, чтобы ухаживать за ней. А потом мне предложили перевестись на дистанционку. Это похоже на заочку, но не совсем, я в принципе всегда вовлечён в учебный процесс, просто в онлайн-формате.

— На кого ты учишься? — следом интересуюсь я.

— На инженера-строителя, — отвечает он, отламывая кусочек пирога.

— Серьёзно? — я удивлённо поднимаю брови. — Вот это совпадение! У Бориса своя строительная фирма, он строит коммерческие здания в Подмосковье.

Илья присвистывает, и его брови взлетают вверх от удивления.

— Ого, вот это уровень, — он задумчиво жуёт пирог, а потом добавляет с усмешкой. — Думаешь, Борис Иванович найдёт местечко для меня в своей империи? Он же примет меня как родного сына, правда?

Он смеётся, но на этот раз я не могу заставить себя улыбнуться. Я думаю о том, что всё действительно могло сложиться так. В другой реальности, где Борис не был бы настроен против Ильи, где наши миры могли бы пересечься не только на время летних каникул. Но реальность такова, что Борис не хочет, чтобы мы с Ильёй просто общались, не говоря уже о чём-то большем.

Илья, кажется, замечает смену моего настроения и прижимает меня ближе к себе, словно пытаясь защитить от невидимой угрозы.

— Эй, я же пошутил, — мягко говорит он. — Мне ничего не надо от него. Я сам справлюсь, своими силами.

Я верю Илье, вижу в его глазах искренность и силу, а потом смотрю на деревню вдалеке, на огоньки в окнах домов, и меня снова охватывает грусть, грозя утопить все те светлые чувства, что я испытывала минуту назад.

— А если серьёзно, ты думал о том, чтобы однажды уехать отсюда? — спрашиваю я тихо. — Из Порошино? Может быть... в Москву?

Илья молчит несколько секунд, и я чувствую, как напрягаются его плечи.

— Если я буду об этом думать и что-то планировать, — наконец отвечает он, — то значит, буду планировать смерть мамы.

Эти слова заставляют меня съёжиться.

— Полин, ты не думай, что я здесь заперт не по своей воле, — продолжает он. — Мне нравится Порошино, нравится жить здесь. Я создал для себя комфортные условия, у меня всё есть. Я не жалуюсь, принцесса. Не знаю, сколько лет я здесь пробуду, может, и всю жизнь…

Его последние слова падают на меня тяжёлым грузом, словно каменная плита, придавливающая к земле. Я понимаю, что он говорит искренне, и это только усиливает боль, которая начинает разрастаться внутри.

— То есть я для тебя лишь временное развлечение на лето, чтобы скрасить деревенские будни? — спрашиваю я, и мой голос звучит более обвиняюще, чем я хотела.

— Я такого не говорил, — хмурится Илья.

— А что это, если не интрижка на месяц? — я не могу остановиться, слова вырываются сами собой. — Ты не собираешься отсюда уезжать, я не могу здесь остаться. Получается, мы изначально обречены?

Илья отстраняется от меня, и я сразу чувствую холод там, где только что было его тепло.

— Я не могу бросить маму в таком состоянии, у неё кроме меня никого нет, — говорит он, и в его голосе слышится напряжение. — Полина, ты нравишься мне, очень нравишься, но ты сейчас хочешь предъявить мне, что я выбираю больную мать, а не тебя?

Я понимаю, что не имею права что-то требовать от него. Мы знакомы совсем мало времени, и он действительно не обещал мне ничего. Но меня всё равно расстраивает эта ситуация — то, что наши жизни не пересекаются, что у нас нет будущего. Так может, мама и Борис правы — нам с Ильёй не стоит вообще общаться? Какой в этом смысл, только сердце себе рвать...

— Я уже ничего не хочу, — тихо говорю я, поднимаясь с его коленей, отчего тёплый плед соскальзывает на металлическую поверхность. Я делаю несколько шагов в сторону лестницы и чувствую, как глаза наполняются слезами. Не хочу, чтобы он видел, как я плачу, поэтому ускоряю шаг…

Глава 20

Я делаю шаг к лестнице, и темнота поглощает меня, как болотная трясина. Слёзы застилают глаза, превращая и без того смутные очертания предметов в размытые пятна. Мне нужно уйти отсюда, сбежать от этого разговора, от Ильи, от собственных чувств, которые разрывают меня изнутри.

Металлическая лестница оказывается едва различима в полумраке. Я осторожно нащупываю первую ступеньку, цепляясь дрожащими