Под маской улыбки - Оливия Лак

В ответ раздаётся хор вздохов и поздравлений.

— Излишне будет сказать, что беременность не самая лёгкая. Мне ужасно жаль, но я должен отвести жену в приёмный покой, чтобы убедиться, что она и ребёнок в порядке. Вы можете остаться на десерт. Миранда сейчас же примет ваши пожелания.

Адриана Мартинес встаёт и подходит ко мне.

— Бедняжка. — Она проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Я едва не хнычу от нежного жеста взрослой женщины. — Твои гормоны сходят с ума. Если понадобится помощь, можете звонить мне, — обращается она к Дэвиду с материнской теплотой в голосе.

— Адриана, вы слишком добры. Мы благодарны за предложение. Надеюсь, это всего лишь испуг. — Дэвид произносит это так искренне, что я почти ему верю. Но я знаю его лучше. Подобный всплеск эмоций непростителен.

Дэвид уводит меня из-за стола под пожелания наших гостей. Я позволяю себе ещё раз мимолетно взглянуть на Алека. Его лицо, словно камень, не выражает никаких эмоций. В этот момент Дэвид утаскивает меня.

Я не знаю, состоится ли вновь у нас с Алеком настоящий разговор. По крайней мере, как было раньше.

Я решила остаться с монстром.

Глава 16

Наши дни

Не могу вспомнить, когда перестала верить угрозам Дэвида. Стоя надо мной с яростью во взгляде, Дэвид утверждал, что, если я снова подведу его, он сам убьёт меня. Он говорил это довольно часто и слова перестали иметь значение. Дэвид был одержим своим имиджем, возможно даже больше, чем его мать. Если бы его жена умерла при странных обстоятельствах, он бы никогда не восстановил репутацию. Дэвид не стал бы рисковать общественным мнением, чтобы избавиться от меня. Нет, я никогда не верила, что он мог убить меня.

До этого момента.

Кровь стынет в жилах. По рукам и плечам бегут мурашки. Я не могу остановить дрожь, потому что верю ему.

— Я слышал разговоры о тебе, но не знал, что ты настолько холоден. Хочешь прибить собственную жёнушку. Ого. — Латиноамериканец захохотал и повернулся к Коксу. — Можешь в это поверить?

— А чё, она тебя в постели не устраивает? — Кокс обратился к Дэвиду.

— От неё больше проблем, чем пользы, — бормочет мужчина, которому я клялась в любви и преданности. Он презрительно смотрит на меня.

— Скажи-ка, почему бы нам не убить тебя вместо неё? Ты, похоже, пытаешься заключить сделку, но ты не в том положении, чтобы вести переговоры. — Латиноамериканец кладёт руку на пистолет.

— Если убьёте нас обоих, уйдёте отсюда с парой картин и наличными. Это не сравниться с тем, что мы храним в сейфах. Не говоря уже о том, что вас будет легко отследить. Картины в этом доме уникальны. Будет несложно узнать, кто их продаст, и засадить вас обоих за решётку, — Дэвид говорит размеренно, словно обрабатывает потенциальных клиентов. — Если по итогу вы окажетесь в тюрьме, все усилия будут напрасны, не так ли?

Сердце уходит в пятки. Перед глазами появляются чёрные пятна. К горлу подступает тошнота. Я в таком ужасе, что становится физически плохо. Он говорит обо мне словно о предмете интерьера. Всё это время я была для него лишь красивой вещью?

— Я слушаю, — отвечает латиноамериканец.

— Я скажу вам коды доступа, и вы возьмёте из сейфов всё, что захотите. Затем избавитесь от неё и уйдёте. Когда приедет полиция, я дам им достаточно информации, чтобы запутать следы. Мы все получим желаемое. — Он и глазом не моргнул, предлагая мою жизнь в обмен на его.

— Ты больной, — выплёвываю я. Дэвид не реагирует.

— Чё, блин, эта сука тебе сделала? Дерьмо какое-то, он хочет, чтобы мы прикончили его жёнушку, — недоверчиво бормочет Кокс.

— Скажем так, от неё слишком много убытков, — усмехается Дэвид.

— Давай-ка всё рассказывай, — заставляет его Кокс.

Для стороннего наблюдателя мы с Дэвидом составляем идеальную пару. Обмениваемся влюблёнными взглядами на званых ужинах, на людях не спорим и не говорим друг о друге плохо, одежду подбирает стилист, и Дэвид каждые год отбеливает зубы у личного стоматолога. На первый взгляд мы идеально подходим друг другу. Дэвид превратил меня в свою хорошенькую степфордскую жёнушку. Эта роль поглотила мою личность. Под всем этим блеском Дэвид скрывает презрение. С ним я не могу поступать правильно. Я потеряла себя. От меня осталась лишь оболочка женщины.

— Она не может дать мне желаемое. — Дэвид, наконец, смотрит на меня. Его прекрасные черты темнеют от отвращения. — Она мне не нужна.

Я роняю голову на грудь и качаю ей.

— Не делай этого, Дэвид. Когда-то ты любил меня. Вспомни. — Я не верю, что мне это поможет, но я должна что-то предпринять, чтобы убедить в бесчеловечности его решения.

Говорят, надежда умирает последней. Последняя искра надежды, которую мне удавалось сохранять, начала угасать. Я думала, мне нечего терять. И это действительно так, ведь я всего лишь жалкая трусиха. Никому не будет дела, если я умру. Никто не будет скучать по мне. И если меня убьют во время ограбления, Дэвиду будут сочувствовать, и, вероятно, он получит огромные деньги от страховой компании, в которой меня зарегистрировал.

— Вспомни, что любил меня когда-то, — с тихой яростью повторяет Дэвид. — Смешно. Видишь ли, я никогда тебя не любил. Я женился на тебе, чтобы получить доступ к клиентам. Из тебя должна была легко получиться подходящая женщина для жены Морган. В ответ я ожидал от тебя лишь покорности, но ты вновь и вновь ослушивалась меня. Почему, Каролина? Потому что ты лицемерная, не заслуживающая прощения, тупая шлюха.

Опустив плечи, я пытаюсь согнуться пополам. Меня переполняет стыд. Как я могла оставаться с таким подлым человеком? Как могла позволять оскорблять себя? Каким-то образом Дэвиду словами удаётся лишить меня уверенности. Когда Кокс схватил меня, я нашла силы сопротивляться. Но Дэвид отлично знает на какую кнопку надавить, чтобы наказать меня.

— Помнишь, о чём я тебя просил? — Он кипит от злости.

— О ребёнке, — шепчу я дрожащим голосом.

— О сыне! — злобно кричит он. — О мальчике, наследнике имени Морганов. И ты родила мне сына? Нет. Ты потеряла единственное, что привязывало тебя ко мне. Сначала ты не могла забеременеть, а потом лишила меня сына. Надо было выбросить тебя, как только нашёл, но ты сумела провести меня и заставила остаться с тобой. Ты чёртова злая ведьма.

Его поглощает ярость. Золотой ангел обращается в нечто тёмное и дьявольское. Неожиданно раздаётся шарканье и гортанный рык. Я поднимаю голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дэвид бросается на меня.