Ты под запретом - Лена Бонд

— Ты пойдёшь к Илье? — спрашивает Ася, как только машина Бориса скрывается за поворотом.

— Давай сходим вместе. Совсем ненадолго, маленькая, — прошу я, зная, что не должна оставлять её одну, но и отказаться от встречи с ним выше моих сил. — Просто я очень хочу увидеть его. А соседке скажем, что в магазин идём, чтобы проблем не было. Но сначала мы поужинаем, хорошо?

После ужина, пока Аська бегает во дворе, я быстро переодеваюсь, расчесываю волосы, оставляя их распущенными, и наношу немного блеска на губы. Смотрю на себя в зеркало и не узнаю — глаза блестят, щёки разрумянились от волнения, в каждом движении сквозит нетерпение. Я так сильно хочу увидеть Илью, что даже боюсь этих чувств. Это вообще лечится?

Я так увлечена поиском рубашки в шкафу, что не слышу, как открывается входная дверь. Не слышу лёгких шагов по коридору. И только когда дверь в нашу с Асей комнату распахивается, я вздрагиваю и оборачиваюсь.

— Полька, посмотри, кто пришёл! — восклицает сестра, стоя в дверях с таким довольным видом, будто на улице перевернулся грузовик с её любимыми плюшевыми единорогами, а потом убегает, оставляя меня наедине с… Ильёй.

Он стоит в дверях, ещё более загорелый, чем раньше, с выгоревшими на солнце волосами, в простой белой футболке, которая подчеркивает его рельефное тело и делает кожу ещё более смуглой. Илья выглядит уставшим — под глазами залегли тени, на лице заметны следы напряжения, но, когда он видит меня, оно сразу преображается.

Мы смотрим друг на друга, застыв, как в какой-то романтической комедии. Я вижу в его глазах то же голодное ожидание, ту же тоску и радость, которые переполняют меня.

— Илья… — выдыхаю я, и этого достаточно, чтобы разрушить оцепенение, сковавшее нас обоих.

Я бросаю рубашку, которую только что нашла, и бегу к нему, не думая ни о чём. Он делает шаг вперёд, раскрывая объятия, и я запрыгиваю на него, обвивая руками его шею. Илья подхватывает меня, крепко прижимая к себе, и я чувствую, как бьётся его сердце — так же быстро и отчаянно, как моё, словно они стремятся друг к другу через все преграды.

— Я так скучала, — шепчу я, утыкаясь лицом в его шею и вдыхая уже такой привычный запах его кожи и парфюма — терпкий, мужской, сводящий с ума.

— Я тоже, принцесса, — шепчет он в ответ, и его руки сжимаются вокруг меня ещё крепче.

Я отстраняюсь ровно настолько, чтобы посмотреть в его глаза — тёмные, глубокие и такие… родные. И тогда он целует меня — жадно, отчаянно, словно пытаясь за эти мгновения восполнить все дни разлуки. Я отвечаю с той же страстью, забыв обо всём на свете. Сейчас существуем только мы двое — я и Илья, и это чувство сильнее всего, что я когда-либо испытывала.

— Фуууу, вы целуетесь! — раздаётся голос вернувшейся Аси, полный детского отвращения и одновременно любопытства, и мы отрываемся друг от друга, смеясь от неожиданности и смущения.

Илья опускает меня на пол, но не выпускает из рук, держа за талию, словно боится, что я убегу. Как будто я могу убежать от него!

— Прости, малышка, — говорит он Асе с улыбкой. — Я просто очень соскучился по твоей сестре.

— Я знаю, — важно кивает Ася. — Она тоже по тебе скучала. Всё время перечитывала твои записки и нюхала цветочки.

Я краснею, а Илья смотрит на меня с такой нежностью, что сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Правда? — спрашивает он тихо.

— Правда, — отвечаю я, не отводя взгляда, и чувствую, как между нами протягивается невидимая нить, связывающая нас крепче любых слов и обещаний.

Илья улыбается — той особенной улыбкой, которая предназначена только для меня, от которой внутри всё переворачивается, и я понимаю, что готова бороться за это чувство, за нас, несмотря ни на что. Потому что то, что между нами — настоящее. И никакие деньги, никакой статус не стоят того, чтобы отказаться от такого счастья…

Глава 22

— Подожди... откуда ты знаешь, что Бориса и мамы нет дома? — спрашиваю я, склонив голову набок.

Илья проводит большим пальцем по моей щеке, от этого прикосновения по коже разбегаются мурашки.

— Когда возвращался с сенокоса, увидел, как машина твоего отчима выруливала из Порошино на трассу, — отвечает он, продолжая держать руку на моей талии. Его пальцы слегка сжимаются, словно он боится отпустить меня. — Я переживал, что ты тоже в этой машине. Поэтому забежал домой, быстро помылся и сразу сюда.

От его слов внутри разливается тепло. Илья переживал, что я могла уехать. Он спешил ко мне… Моё влюблённое сердечко трепещет в груди, как пойманная бабочка.

— Они уехали в город, — говорю я, обвивая руками его шею. — Вернутся только завтра.

Его глаза моментально загораются особым блеском, а на губах появляется та самая улыбка, от которой у меня подкашиваются колени.

— Значит, у нас вся ночь впереди, — мечтательно произносит он, наклоняясь ближе, и я ощущаю его дыхание на своих губах. Жар моментально приливает к щекам, окрашивая их в яркий румянец. Боже, как он на меня действует! Одно его присутствие рядом, и я уже таю, как мороженое на июльском солнце.

— Мне нужно присматривать за Асей, — отвечаю я, стараясь быть рассудительной, хотя внутри всё переворачивается от его взгляда. — К тому же родители приставили к нам надзирателя в лице соседки, чтобы я, не дай бог, куда-нибудь не ушла.

Илья хмыкает, и в его глазах появляется озорной огонёк.

— Соседка не проблема, я всё улажу, — уверенно говорит он, а потом вдруг задумывается, будто его посетила внезапная идея. — Слушай, а поехали все вместе на озеро? У моего друга сегодня день рождения. Ребята там приличные, если что. Съездим ненадолго, посидим у костра, отдохнём.

— У меня есть маршмеллоу! — вклинивается в разговор Ася, радостно хлопая в ладоши. — Можно мне взять их с собой и пожарить на костре?

Илья вопросительно смотрит на меня, приподняв бровь. Ася присоединяется к нему, сложив руки в умоляющем жесте, а её глаза сияют от предвкушения приключения. В них столько надежды, что отказать просто невозможно.

— Ну пожалуйста, Поля, — канючит сестра. — Я никогда не жарила зефирки на настоящем костре!

Я вздыхаю, чувствуя, как последние крупицы сопротивления тают под этим двойным натиском. Да и зачем сопротивляться? Разве я сама не хочу этого — провести время с Ильёй у костра, под звездами, слушая плеск воды и чувствуя его руку в своей?

— Ладно, — сдаюсь я, и Ася