Договор на нелюбовь - Евсения Медведева
– Идём?
– Угу, – растерянно кивнула Катя, расслабляя хватку.
Поправил на ней сарафан, взял за руку и как только открыл дверь, на нас выскочили наши мамы, практически синхронно поджавшие губы в жесте недовольства.
– Саша, ты как подросток! – всплеснула руками мама, бросая извиняющиеся взгляды в Ирину Николаевну.
– Я соскучился, – опустил взгляд на румяную Катю и невольно улыбнулся.
– Соскучился, – кивнула она головой.
– Имею право?
– Имеешь, – снова махнула она головой и закусила припухшие губы, словно пыталась скрыть от матери наш поцелуй.
– Идём, – Юлия Викторовна задрала глаза наверх, очевидно, чтобы не расплакаться и махнула рукой в сторону столовой. – Стол накрыт, а бабушка уж очень болтлива.
– Кстати, дед принёс свою наливку. Саша, я не при чем! – рассмеялась мама, обняла Катю, с которой так и не успела поздороваться. – Идём, молодежь.
Поздний завтрак перетек в обед, а шум и разговоры за столом все не стихали, только все дружной компанией переместились на террасу: бабушка с дедом расселись в ротанговых качалках, отец на диване довольно смаковал сигару, а мамы, обойдя весь участок и яблоневый сад, уселись на ступеньках, тихо переговариваясь о чем-то. Лишь поочередно бросали на нас с Катериной любопытные взгляды.
В кармане весь день вибрировал телефон, но я не отвечал. Мы с Катей сидели на нашем привычном диванчике. Я обнимал её, водя пальцем по плечу.
После возвращения из Сочи в ту же ночь экстренно пришлось умчаться в Москву, где проторчал почти неделю. Дел было много, в голове не умещалось то, что нужно было успеть сделать, но в первую же ночь, оставшись наедине с холодным номером отеля, пожалел, что не взял с собой Катю. Не мог долго уснуть, все думал, насколько это нормально – вот так привязаться к этой девчонке. Ведь далеко не мальчишка. Хотя о какой нормальности может идти речь, если я вытряхнул её из машины, представил отцу, как невесту, а потом шантажом заставил подписать договор.
Наркотик, честное слово. Хуже никотина. Запах этот её сладкий и одновременно свежий, острый язычок, но какая-то непередаваемая лёгкость в общении и привычка переваливаться спать мне на плечо, обвивая ногой под одеялом. Вот всего не хватало! Этого её фирменного – «Царёв», на которое всегда хотелось назло ответить – «Царёва». Шутки, колкости и мимолётные касания – все стало привычкой. Нормой. Но вот только нормой чего?
Мысли о ней не были наполнены сомнениями и тревогой. Нет, в них было лишь ожидание чего-то нового и неизвестного.
Катя вбежала на террасу с нардами в руках, чем оживила отца и деда. Они удивленно переглянулись и практически синхронно потёрли руки.
– Деточка, придётся раскошелиться, потому что на интерес мы не играем, – крякнул отец, сбросил пиджак и расслабил галстук.
– Дяденьки, неужели вы вдвоём решили «обуть» бедную сиротку? – Катя, надув нижнюю губу, ловко раскидывала фишки. – Кто первый?
Она скрутила длинные волосы в пучок высоко на макушке, закрепила простым карандашом, сняла длинные серьги, будто они её отвлекали и отсела от меня подальше, словно я действовал на неё точно также.
Наблюдал за быстрым движением сверкающих азартом глаз, манерой стучать ногтем по нижней губе, слегка выворачивая её, словно впуская мой взгляд во что-то запретное, пока неизведанное. Но такое притягательное.
– Ладно, Катенька, – крякнул отец, достал зажим и вытащил розовую купюру, помахав ей в воздухе. – Это за меня и за того рассеянного старика. Спасибо тебе за урок, дочка.
– Папенька, – рассмеялась Катя. – Денег я не возьму. С вас мороженое.
– Катерина, – дедушка обнял её, по-отечески похлопав по спине. – Кто же тебя научил играть?
– Бабушка, – Катя бросила в возмущенную старушку извиняющимся взглядом. – Прости, но ты сама учила не врать. А ещё покер, преферанс, дурак. Обращайтесь, Царёвы, если вдруг заскучаете или ваше эго нужно будет подрихтовать. Могу, умею, практикую. С лёгкостью.
– Любовь Григорьевна, – дедушка вернул Катю мне на колени и развернулась к раскрасневшейся бабуле, что испепеляла внучку своим взглядом. – Как много сюрпризов таят женщины этого дома?
– Не спрашивайте, Виктор Александрович. Давайте знакомиться постепенно, пока не сбежали отсюда, сверкая пятками?
– Ставки только в деньгах? – зашептал ей на ухо, стягивая простой карандаш, которым она закрепила пучок. Мягкие локоны стали рассыпаться, скрывая мое лицо от любопытных взглядов. – Как насчёт раздевания?
– Это я прошла ещё в школе, Царёв, предложи что-нибудь пооригинальнее.
Голос её изменился, приятная хриплость стала срываться на сип, выдавая волнение. Хотелось её дразнить. Возбуждать, наблюдая за необычной реакцией тела. Хотелось впитывать её. Забирать всю до остатка. Ладони покалывало. А внутри все сжималось от новизны ощущений. Другая. Забавная и такая чистая.
– Спасибо большое за уютный вечер, – мама восторженно улыбалась, наблюдая за нами. – Это было бесподобно. Мужчины даже не говорили о делах, что просто невероятно! Ирина, я жду вас завтра в гости. Как договорились.
– Хорошо, – Ирина Николаевна, очевидно, была расслаблена, от нервозности не осталось и следа. Во взгляде исчезло подозрение, растворились и немые вопросы, от которых душно становилось. Не верила, по началу Катьку звонками изводила, как по расписанию каждый час. Боялась. Сердце матери не на месте было. И право имела. Не обращал на это внимание, не нервничал, покорно принимая участие в пустой болтовне по видеоконференции. Выдерживал напряженные взгляды, отвечал на внезапные вопросы.
– Катя, ты готова? – дедушка надел пиджак.
– Нет, Виктор Александрович, у меня сегодня выступление, поэтому я оставляю Сашу под вашу ответственность. Дома ночевать останусь.
– Хм, Сашка, а ты сообщил своей невесте, что ей не нужно больше работать? Что твоей зарплаты хватит на мороженое и на вишнёвый сироп, если тачку продашь?
– Нет, дед. Я ещё не готов распрощаться с жизнью, но ты можешь рискнуть, – отпустил руку, приготовившись к возмущению. И прав оказался.
– Вы можете не утруждаться, потому что я не брошу работать, – Катя вспыхнула румянцем, сжала кулаки, демонстрируя всю свою решимость. – Я из обычной семьи, Виктор Александрович. И мне нечего стесняться, но это не значит, что ради мужа я должна бросить то, что мне нравится. Не брошу. И если вас пугают слухи, которые разнесёт рыжая соседка, что невестка ваша танцовщица, то мне очень жаль! В глаза говорю, чтобы потом сюрпризом для вас не оказалось.
За столом повисла тишина. Я
