Играя с ветром - Евсения Медведева

– Вы встречались?

– Нет.

– Тогда как? Лёва, эта бедная девочка – дочь Киры!

– Мам, тебе честно или любя? – я аккуратно убрал трясущиеся руки с шеи, усадил её в кресло и закурил.

– Лёв, скажи правду.

– Весной у нас был корпоратив в «Долине». Я вроде пил пиво, а конец вечера будто корова языком слизала. Ни хера не помню! Ни как закончился вечер, ни как очнулся в её постели.

– Дина – прекрасная девочка, умная, скромная! Что ты говоришь? – охнула мама, закрыв рот руками, будто боялась вникнуть в суть моих слов. – Ты хочешь сказать, что она обманом…? Нет! Ты что-то напутал, да? Ну, Лёв? Вспомни, всё было не так?

Мамочка… Такая красивая, тонкая, не растерявшая ни капли обаяния и света во взгляде. Во взгляде, в котором всегда дрожал немой укор, боль и обида. Я и из дома ушёл, чтобы не видеть этого перманентного недовольства, которое преследовало меня постоянно, будь то взлёты или падения. И как бы я не старался выбиться, как бы я задницу не рвал, чтобы доказать, что на меня можно положиться, постоянно спотыкался о взгляд, полный упреков. Мальдивы – слишком долгий перелет, Турция – слишком шумно, новостройка – человейник, в котором души нет, новая машина – консервная банка с болтами…

– Мам, а я вот хоть раз в жизни сделал что-то правильное? Ну, хоть один гребаный разочек? Ну, хоть намёк на просветление был? – отвернулся намеренно, потому как знал наперед то, что увижу. И уже было неинтересно.

– Ну что ты говоришь? – мама всплеснула руками и вскочила на ноги. – Ты вот никогда не видел хорошего, вечно зацикливаясь на плохом. Да, я бывала несдержанна. Да, могла ляпнуть лишнее! Но пора бы и забыть, столько лет прошло!

– Столько лет прошло, а взгляд всё тот же, – я затушил сигарету, посмотрел на часы, пытаясь понять, где искать моего ветерка. – До свидания, мама.

– И не смей обижать Дину! – шикнула она мне в спину, но как-то робко, тихо и неуверенно. – Она может быть матерью твоего ребенка.

– Может и не быть же. Но это неважно, да?

Отмахнулся от этих слов, как от роя мух. Прыгнул в машину и помчался в сторону Никиного дома, пытаясь понять, какого хрена произошло. Но как бы я не складывал, не умножал и не делил, уравнение всё больше обрастало неизвестными.

Я даже не удивился, не обнаружив её «жучка» на парковке у дома, не удивился и когда ни Люся, ни Сеня не ответили на мои звонки. Тревога стальной цепью сковала сердце, а в мозгу взрывался фейерверк непонимания.

Почему, когда ты достигаешь вершины, осознав разницу между минутным блаженством и настоящим счастьем, кто-то обязательно напомнит тебе, что ты всё же стоишь на краю пропасти. Тут хорошо, но достаточно одного толчка, чтобы рухнуть вниз.

Бесцельно кружил по городу, обрывая все известные телефоны, пытаясь найти Нику, но впустую. Она не выключила телефон, просто не брала трубку. Мне было жутко представлять, как она смотрит на экран, как мучается мыслями, а по её щекам текут слёзы.

– Девочка моя, где же ты?

Мысль о том, что Дина беременна, прожигала мой мозг. Я пытался восстановить в памяти тот злосчастный вечер, цеплялся за обрывки воспоминаний, но все равно бился головой о закрытую дверь. Не помнил, как очутился у неё дома. Но зато помнил тот стыд, что испытал, открыв глаза. Дина прикидывалась, что спит, а я делал вид, что верю. Впервые лежал в постели красивой женщины и молился, чтобы все оказалось неправдой…

– Да, – мою надежду в голосе уловил даже Керезь. Надеялся, что Ника у них, что сейчас примчусь, обниму свою девочку и попытаюсь успокоить. Хотя чем я могу её успокоить?

– Я дома, – выдавил друг и отключился.

Развернулся и поехал в сторону «Каретного», медленно плёлся в правом ряду, всматриваясь в пустеющие вечерние улицы. Звонил… Писал… И снова звонил.

– Гера мне и поможет! – внезапная мысль застала меня уже на паркинге. Бросил машину, перегородив место Царёва, и побежал к лифтам.

Дверь в квартиру Керезя была приоткрыта, а толкнув её, я утонул в глухой темноте и тишине. Практически вбежал, но тут же споткнулся, полетев вниз головой и если бы не чьи-то руки, то со всей дури приложился бы лбом о каменный пол.

– Блядь, Лев! – знакомых хрип Чибисова опередил меня, когда я уже приготовился замахнуться. Кирилл вовремя увернулся, а мой кулак громыхнул по стеклянной поверхности камода. – Свои!

– Свои? – достал из кармана зажигалку, щёлкнул металлической крышкой, и крохотный дрожащий огонёк рассыпал темноту. В коридоре, прижавшись спинами к стене, сидели все мои друзья. Четыре пары глаз щурились и зло смотрели на нарушителя их пьяного спокойствия. Кирилл сделал глоток из горла пузатой бутылки, передал её дальше и нагло задул пламя. – Действительно свои. Что празднуем?

– А у нас поминки, – усмехнулся Чибисов.

– Кого поминаем? – на ощупь забрал у Королёва микстуру, сделал два жадных глотка. Прищурился, ожидая привычное жжение, но ничего… Выдохнул и снова присосался, желая стереть к херам из памяти этот чертовски долгий день.

– Закуси, – Царёв вырвал бутылку и вложил мне в руку что-то колючее и мохнатое.

– Киви? – рассмеялся я, отползая к противоположной стене. – Оригинально. А почему нечищенное?

– Вы посмотрите на этого эстета, – захрипел Королёв, больно пиная меня по ноге. – Жуй, что дают.

– Есть жевать. Так что за поминки?

– Мужа Мишиной хороним.

– Так он же давно умер, – я вновь потянулся за зажигалкой. В быстром всполохе пламени лица друзей оказались чернее тучи, но за мгновение до того, как огонь погас, я натолкнулся на пару стеклянных от боли глаз Геры. – Вы белочку поймали, что ли?

– Жив, сука, – шепнул Гера. Вот только шёпот его был громче крика.

– Ну, тогда не чокаясь…

Оказалось, что сидеть в полной тишине, передавая друг другу пойло, было не такой уж и странной идеей. Слова, взгляды – такая хрень! Для душевного разговора не нужны условности. Бред это все… В тлеющих огоньках сигарет, тонких струйках дыма и в уютном чавканье неочищенным кислым киви было намного больше душевности, чем где-либо.

– А меня кинули, мужики, – первым заржал Чибисов, нарушив тишину.

– Бедная Люся, – вздохнул Королёв и откупорил вторую бутылку.

– Дина беременна, – выдохнул я. Не хотел говорить… Не хотел втягивать их в своё дерьмо! Но слова сами потекли медленным жгучим ручейком. Три зажигалки вспыхнули прямо перед моим лицом.

– От кого?

– Говорит, что от меня.

– Это понятно, ничего другого она и не скажет. Знаю я эту породу баб.