Играя с ветром - Евсения Медведева

Пламя зажигалок потухло, чтобы не смущать меня адовыми искрами в глазах друзей. Мужики слушали меня, не перебивая, лишь иногда тяжело вздыхали. И мне вдруг так отчётливо ясно стало, что я давно уже не охотник…

– Ника где? – вспыхнувший экран телефона озарил лицо Мирона, а тишину разразил холодный звук длинных гудков, которым не суждено было прерваться её нежным: «Алло».

– Не знаю…

– Что делать будешь?

– Она сказала, что если я завтра не явлюсь, то никогда не увижу ребёнка.

– То есть она открыто призналась, что специально тянула со сроком?

– Да она вообще ничего не стеснялась. В какой-то момент даже показалось, что этот спектакль она долго репетировала. Сыграла как по нотам!

– Тогда проверить её партитуру надо, – Чибисов закурил, протянул мне блокнот и ручку. – Черкани-ка мне её данные?

– Лёв, ты-то понимаешь, что это бред сивой кобылы? – Саня перехватил меня за руку, притянул к себе. – Понимаешь?

– Я понимаю, что если тебя методично бьют в больные места, то враг оказался подготовленным. Но это не отменяет того факта, что ребёнок может быть моим!

– Ты в дерьме, Лёв, при любом раскладе, – констатировал Гера, вскинув на меня абсолютно пьяный взгляд. – Выберешь ребёнка, окажешься скотиной для Вероники, а выбрав её, окажешься предателем для гипотетического ребёнка. Складно, однако…

– Ладно, мужики, складывать завтра будем,– я поднялся и, перешагнув через их ноги, открыл дверь. – Гера, вызови водителя? А то я не в состоянии сесть за руль, а мне Нику найти надо.

– Хорошо.

Поплёлся пешком, на ходу снимая пропахший отвратительным парфюмом пиджак, стягивал болтающийся галстук, сдирал рубашку, рассыпая пуговицы по лестнице, а войдя в квартиру, скинул и брюки. Сжечь! Точно! К херам сожгу всё до последней ниточки!

– Сначала в душ!

Квартира словно впитала аромат сладкой малины. Всё пахло ей… Казалось, что сейчас она толкнёт дверь спальни и запрыгнет мне на спину, согревая разбитое сердце своим ласковым смехом. Но тихо было…

Ворвался в спальню и уже почти вошёл в ванную, когда замер…. На белоснежной простыне, свернувшись калачиком, лежала Вероника… Волосы скрывали её лицо, а плечи подрагивали.

– Иди в душ, Лёва… Я помню её руки…

Глава 33

«…– Пап! Вернись! – разбитая форточка подъездного окна дребезжала от надрывного детского голоса. – Папочка! Я больше не буду прогуливать тренировки! Честно! И больше никогда ничего просить не буду! Просто пойдем домой? Там мама… Она одна! Ей плохо. 

Мальчишка тянул за руку мужчину, отчаянно растиравшего заспанные глаза, в сторону лестницы, из последних сил упираясь ногами в гладкий бетонный пол. Парень кряхтел, пытаясь вытащить отца из чужой квартиры, откуда так соблазнительно пахло жареной курицей. У пацана урчало в животе, потому что кроме яичницы, которую пришлось научиться самому готовить, уже неделю ничего не ел.

Он украдкой смахивал огромные капли слёз, как только перед глазами возникала картинка его мамочки, лежащей на диване. Она больше не улыбалась, не порхала по кухне, готовя свои фирменные пирожки с печенью, а стены квартиры стали такими холодными, их больше не согревал её заливистый смех. 

Мальчик сдвигал с мокрого от пота лба шапку, открыто смотря отцу в глаза, чтобы тот не подумал, что он врёт. Не врал он… Лёвка был готов согласиться на что угодно, лишь бы всё стало по-прежнему.

Он слово себе дал не возвращаться домой без отца. Не вернётся он в тёмную квартиру, где под ёлкой до сих пор лежали нераспакованные подарки с Нового года. Оттого и тянул он за руку отца с таким упрямством. И неважно ему было, что тот в мягких тапочках в клеточку, а на улице январь лютует. Ничего! Добежим до соседнего дома. 

– Саша? – из кухни выглянула улыбающаяся женщина с малышом на руках. – Ужин стынет. 

– Иду, – отец улыбнулся ей в ответ, а когда вновь повернул голову, его лицо стало холодным, даже немного злым. Он с силой тряхнул рукой, сбрасывая сына, как сбрасывают с плеча паука. В каждом его движении читались раздражение, досада. Казалось, ещё чуть-чуть, и он закричит! 

Но Лёве это было неважно! Пусть сердится! Пусть злится, и даже пусть отлупит за непослушание и дерзость, лишь бы пошёл с ним домой. Мальчишка то и дело смотрел отцу за спину, где на руках у рыжеволосой женщины сидел маленький мальчик, в его руках был плюшевый заяц с длинными ушами и оторванным хвостиком. И Лёва внезапно всё понял…

Парень отшатнулся от отца, прижавшись к металлическим перилам, сжал облупившуюся перекладину до боли, продолжая рассматривать игрушку… Он знал, кто оторвал зайцу хвост. Знал, потому что пушистый помпон Лёва оторвал случайно! Он так и говорил отцу, что случайно! Но тот не верил, поэтому грозно брякал металлической пряжкой ремня, сжимая игрушку за уши. Он кричал, говорил, чтобы Лёва больше не смел рыться в его шкафу, что ничего хорошего из такого отвратительного и непослушного мальчишки не выйдет. Вспоминал про тройку по математике и про беседу с директором после того, как они с Королёвым пробежались по свежевыкрашенному полу спортзала. 

– Уходи! Я не вернусь!

– Ты больше не мой папа? Я больше тебе не нужен? – мальчишка растерял всю решительность, силы словно покинули его, а глаза снова стало печь от рвущихся слез. Но теперь он не будет плакать! Ни за что! Не увидит этот пацан с зайцем в руках, как Лёва Доний плачет! Никто не увидит.

– Уходи! Это тебя мать отправила? – закричал отец, наклоняясь так близко, что в нос ударил запах вкусной домашней еды. 

– Я же твой сын! Ты нужен мне!

– И что? – отец вдруг рассмеялся, похлопал мальчишку по плечу. – Поверь, Лев, через год ты даже не вспомнишь обо мне. И скажи матери, чтобы перестала унижаться. И ты перестань. У меня теперь другая семья.

– Другая? У тебя и сын другой? 

– Да, это мой сын.

– Но я люблю тебя…»

– Лёв! Лёва! Проснись! – испуганный голос проник сквозь туман кошмара, что преследовал меня много лет. Чувствовал неприятную испарину, покрывшую кожу, слышал свой хрип и барабанную дробь сердца. Распахнул глаза и тут же сел.

– Лёва! – Ника бросилась мне на шею, её громкий плач резанул слух, но мысли до сих